Уходила юность в 41-й
Шрифт:
бойцы, оказавшиеся на огненной пограничной черте, действовали, подчиняясь законам
мужества и дерзости. Выполняя свой святой долг перед Отечеством, они опирались на
крепость духа и недюжинные силы, которые до сих пор берегли и накапливали в своих
тревожных предчувствиях...
2
Волынь, Волынь! Каким неповторимым сходством роднишься ты с моей милой
Рязанщиной? Может, удивительной красотой голубоглазых озер и говорливыми
плесами рек и речушек,
зеленью лесов и перелесков, куда в летний зной так заманчиво тянет прохлада?..
Всего полтора дня назад я любовался мирными, убранными словно к празднику
деревеньками, вслушивался в певучие голоса веселых, радушных людей, и было так
отрадно и легко душе, будто она оказалась вновь в далеком отсюда отчем краю. Разве
мог я знать, что уже уготована мне такая долгая с ним разлука?
И вот оно, лихолетье, пришло на Волынь. Что ж с тобой они сделали, злые
пришельцы? Гляжу, и глазам не верю, как занялась окрест земля заревами пожарищ, как
рев самолетов-стервятников заглушает голоса птиц, шелест трав, звон ручьев... Что же
будет с тобой, Волынь?..
* * *
...Из-за кустарника, на повороте дороги вынырнул мотоцикл с двумя седоками в
запыленных плащ-палатках и командирских фуражках. Идем с Еруслановым к ним
навстречу. Не сходя с машины, они кричат:
— К нам на выручку, хлопцы?
— Еле держимся, надо спешить!
Развернули свой мотоцикл и понеслись назад. За ним, петляя по узкой полевой
дороге, устремились наши полуторки. Едкая пыль запорошила глаза. Вихрем мчимся к
лесу, откуда раздавалась частая стрельба.
У опушки затормозили. Красноармейцы стали выпрыгивать из кузовов. Кричу:
— Козлихин! Разведчиков — в цепь и вперед! [29]
— Я пойду с ними, — сказал Пожогин, беря карабин на изготовку.
— Валяй. Только будь поосторожней. Мы — за вами.
От задней машины спешит политрук батареи Ерусланов.
— Слушай! А где эти... наши проводники?
Он оглядывается по сторонам. Улеглась пыль вокруг, но нигде ни мотоцикла, ни
мотоциклистов!..
— Отстать они не могли. Впереди ехали.
— Странно...
Из леса тем временем возвращаются наши разведчики. Хмурые, злые.
— Товарищи командиры! — зовет нас Козлихин. — Можете подойти сюда?
Через некоторое время мы вышли на небольшую поляну, где сизым огнем догорал
наш «ишачок» — истребитель И-16. Пламя пожирало разбитую хвостовую часть, и в
огне, непрерывно стреляя, рвались патроны.
— Вот так номер! — растерянно произнес кто-то из бойцов.
— Опростоволосились как в паршивой цирульне! —
предположил: — Ти мотоциклисты, конечно, чужаки. Мабуть, нимци. Я ще тоди
подумав, колы той, другий, що в колыске, не по-нашему казав: «Клопцы».
— Почему же не поднял тревоги?
— Так из-под плащ-палатки у того чужака майорские «шпалы» с петлиц
выглядали...
— Прекратить разговоры, товарищи! — строго произнес Ерусланов. — По
машинам!
Мне тихо сказал:
— Надо быстрей исправлять ошибку. Ну, Семен, — повернулся он к шоферу, —
как у вас в Одессе говорят: реви, мотор, на весь простор! Вперед!..
Наше счастье — в правильных, расчетливых действиях капитана Цындрина. Он не
заметил или, может, не посчитался с нашим отклонением от маршрута и на большой
скорости вел отряд к цели.
К объекту наши главные силы прибыли вовремя. Несмотря на свою
малочисленность, охрана складов стойко отразила первый удар парашютистов-
десантников, когда те намеревались овладеть складами с ходу. Однако, используя
передышку, готовились к решающему штурму. [30]
Вскоре они открыли ожесточенный огонь по пулеметной вышке, желая отвлечь
внимание от своей атаки на основном направлении. И в это время по врагу ударили с
тыла бойцы Цындрина. Били из карабинов, забрасывали гранатами. Как кстати сюда
прибыло подразделение из-под Ковеля!
Наши бойцы гнали фашистов к пойме речушки, в болотную трясину. Ружейно-
пулеметная пальба слилась с их отчаянными воплями. Небольшая группа
парашютистов повернула от речки и бросилась вправо туда, где из-за горки выглядывал
лес. Немцы никак не предполагали, что добровольно идут в ловушку.
Об этом мы узнали потом, а пока отчетливо слышали недалекий бой и изо всех
сил спешили на помощь своим товарищам. И вот впереди показалась низина, за которой
на взгорье располагались склады, опоясанные колючей проволокой. А по долине
навстречу нам бежали фигурки в незнакомых зеленых мундирчиках с закатанными по
локоть рукавами и с автоматами в руках. Их каски тускло поблескивали на солнце.
— Рассредоточиться и залечь! — приказал политрук. — Огонь открыть сразу, как
дам очередь из пулемета. Стрелять только наверняка. Основная надежда — на гранаты
да штыки. По местам!
Говорят, что трудней ожидать боя, чем вести его. Смотрю на бойцов и вижу, как
напряженны и сосредоточенны их взгляды. Штыки у всех примкнуты к винтовкам.
А вот и незваные гости! В прорезь прицела ловлю детину с погончиками и