Уильям Шекспир — образы чести и благородства, Комаров Александр Сергеевич (Свами Ранинанда)

Уильям Шекспир — образы чести и благородства

на обложку

Комаров Александр Сергеевич

Шрифт:

Используя, классически научный метод философии «от внешнего к внутреннему» и «от внутреннего к внешнему». Это был излюбленный метод поэта, судя по тексту некоторых сонетов. Можно заключить, что для шекспировского проницательного ума не составляло особого труда использовать литературную риторику, что позволяло ему широкой образование, полученное в отрочестве в доме влиятельного опекуна.

Помимо этого, бард настолько увлёкся «the form of intellectual showing off», «формой интеллектуального выпендрежа» в своих сонетах, что, по-видимому, абсолютно не придавал

значения, как критики в будущем отреагируют на откровенные признания в любви к юноше, адресату последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь».

В конце концов, ему в голову никак не могло прийти, что его частную переписку, то есть сонеты, кто-то сможет издать и обнародовать против его согласия. Чтобы обнажить для всеобщего судилища его личную жизнь, частную переписку в виде черновых записей сонетов, тем самым предоставить возможность завистникам и критикам выдвигать обвинения во всех смертных грехах гению драматургии. Таким образом подготовив благоприятную почву противникам творчества Шекспира для взращивания и распространения кривотолков и невероятных слугов в литературных кругах после смерти автора пьес, ставших эталоном в мировой драматургии.

Первый сборник сонетов был официально опубликован в 1690 году «Quarto» без согласия Шекспира, как автора. Так как общеизвестно что авторские права, как литературных произведений, так и частной переписки в елизаветинскую эпоху, — никем не соблюдались.

Хочу отметить, исследователям не стоит выделять, соединяя сонеты 46 и 47 в группу сонетов «борьбы взора и сердца», что является основной психологической особенностью психики любого человека, во-первых.

Во-вторых, тема «борьбы взора и сердца» была применяема много раз в разных вариациях многими поэтами начиная со временен эпохи итальянского Возрождения, до поэтов елизаветинской эпохи, поэтому не является столь уникальной, чтобы ради неё создавать новую группу сонетов в общей последовательности.

Возможно, по этой причине подавляющей частью исследователей и переводчиков на русский литературные образы сонета 46 не были поняты до конца, что детерминировано привело к многочисленным искажённым интерпретациям сонета при вольных переводах на русский, в которых основательно пострадал подстрочник сонета.

Всё богатство языка шекспировской лирики свободной строки и литературных приёмов оригинала не смогло вместиться в строку переводов сонетов в четырёхстопном ямбе, что стало выглядеть, как неоправданное расточительство творческого наследия гения драматургии.

Несомненно, переводчики при переводе на русский не учли исторический контекст елизаветинской эпохи, не приняли во внимание влияние творчества других поэтов современников Шекспира на его сонеты. Таким образом изолировав его творчество от исторического контекста, оказавшего непосредственное влияние на последовательность творческого процесса.

Например, тема «кристального чистого я» была затронута Эдмундом Спенсером ранее в сборнике сонетов «Amoretti and Epithalamion», посвященных его возлюбленной

Элизабет Бойл. Что нашло отражение в строке 6 сонета 46, хочу напомнить читателю, что эта строка в тексте сборника сонетов «Quarto 1690» была заключена в скобки не случайно. Так как на то была особая причина, которую было не по силам разгадать переводчикам на русский.

Безусловно, сонеты 107 и 46 связывает невидимая нить темы «пророчеств и предчувствий», где автор открыто выразил свои чувства и переживания с помощью шекспировской поэтической строки. В тоже время, как очевидная зримая взаимообусловленность, связывающая сонеты 46 и 47, и как предтече этой тематической связки, сам сонет 42.

________________

Not mine own fears, nor the prophetic soul

Of the wide world dreaming on things to come,

Can yet the lease of my true love control,

Suppos'd as forfeit to a confin'd doom.

The mortal moon hath her eclipse endur'd

And the sad augurs mock their own presage;

Incertainties now crown themselves assur'd

And peace proclaims olives of endless age.

Now with the drops of this most balmy time

My love looks fresh, and Death to me subscribes,

Since, spite of him, I'll live in this poor rhyme,