Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время.

Марчуков Андрей Владиславович

Москва, декабрь 2010—май 2011 г.

Приложение-послесловие

Заканчивается книга, дочитаны её последние страницы. Осталось сделать лишь последний штрих. Обычно в при­ложении помещают какие-нибудь документы или иные свидетельства, призванные дополнить сказанное выше и служить ему подтверждением. Но в данном случае при­ложению отводится и ещё одна роль. «Словом к читателю» открывалась эта книга, и логично будет тем же её и завер­шить. Только уже «словом» не автора, а её главного героя — самого Николая Васильевича Гоголя.

Конечно, лучший способ услышать то, что он хотел сказать, — это ещё раз перечитать его произведения, оку­нуться в поэзию гоголевского слова, воочию увидеть и Ма­лороссию, и Петербург, и запорожцев, и летящую птицей- тройкой Русь. А может, и обратиться к письмам Гоголя и через них взглянуть на него самого, на его время, на Рос­сию. Но одно Слово Гоголя можно и нужно привести пря­мо здесь и сейчас. Это — речь Тараса о Русской душе и Рус­ском товариществе, и заключительные строки повести, которые как бы продолжают и завершают великое Слово Гоголя, вложенное им в уста казацкого атамана [307] .

307

Здесь и ниже: Гоголь Н. В. ПСС. Т. 2. С. 133–134, 171–172.

Как будто про наши дни сказано оно. Про нашу жизнь, сирую и подлую оттого, что забыто ныне на Руси и свя­тое товарищество, и русское чувство. А ещё оно про то, как надожить, каким надобыть, чтобы жизнь стала другой.И потому Слово это нашему народу, в России и на Украине (и, конечно же, в Белоруссии) пребывающему, нужно сей­час, как ничто другое. Вот оно.

«.И когда всё было сделано как нужно, сказал (Тарас. — А. М.)речь козакам, не для того, чтобы ободрить и осве­жить их, — знал, что и без того крепки они духом, — а про­сто, самому хотелось высказать всё, что было на сердце.

— Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в ка­кой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пыш­ные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои кня­зья, а не католические недоверки. Всё взяли бусурманы, всё пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товари­щества! Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством по душе, а не по кро­ви, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь, и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, — видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, а. — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою голо­вою, и усом моргнул, и сказал: — Нет, так любить никто не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; ду­мают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запе­чатанные меды их. Перенимают, чёрт знает, какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продаёт, как продают без­душную тварь на торговом рынке. Милость чужого коро­ля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который жёлтым чёботом своим бьёт их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, ка­ков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклон­ничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснётся оно когда-нибудь, и ударится он, горемыч­ный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, что­бы умирать, — так никому ж из них не доведётся так уми­рать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!

Так говорил атаман и, когда кончил речь, всё ещё по­трясал посеребрившеюся в казацких делах головою. Всех, кто ни стоял, разобрала сильно такая речь, дошед далеко, до самого сердца. Самые старейшие в рядах стали непод­вижны, потупив седые головы в землю; слеза тихо накатывалася в старых очах; медленно отирали они её рукавом. И потом все, как будто сговорившись, махнули в одно время рукою и потрясли бывалыми головами. Знать, вид­но, много напомнил им старый Тарас знакомого и лучше­го, что бывает на сердце у человека, умудрённого горем, трудом, удалью и всяким невзгодьем жизни, или хотя и не познавшего их, но много почуявшего молодою жем­чужною душою на вечную радость старцам-родителям, родившим его.».

«...Когда очнулся Тарас Бульба от удара и глянул на Днестр, уже казаки были на челнах и гребли вёслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули ра­достные очи у старого атамана.

— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь, да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чёртовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Постойте же, придёт время, будет время, узнаете вы, что та­кое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..

А уже огонь подымался над костром, захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву. Да разве найдут­ся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пере­силила русскую силу!».

Карты

Идея А. В. Марчукова; исполнение Н. А. Королёвой, кандидата географических наук, ведущего инженера географического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова

Альбом иллюстраций

Этот альбом иллюстраций — своего рода приложение-дополнение к тексту самой книги. В ней представлены портреты людей, принимавших участие в выработке и осмыслении русским обществом образа Малороссии-Украины. Помимо портретов также помещена подборка материалов (репродукций картин, рисунков, фотографий), зрительно характеризующая тот коллективный образ этой земли, который сложился в русском сознании.

К читателю

Перед вами альбом иллюстраций — своего рода приложение-дополнение к самой книге. Первоначально предполагалось выпустить его отдельным из­данием, однако затем обстоятельства изменились, и иллюстрации были по­мещены непосредственно в книге. Да так, наверное, и лучше.

Вообще, иллюстрации призваны дополнять текст, служить ему нагляд­ным подтверждением, делать его ближе к читателю. К примеру, встреченная в тексте фамилия в большинстве своём воспринимается абстрактно, кроме, разве что, тех случаев, когда она у всех на слуху. Впрочем даже и тогда она, как и всё привычное и примелькавшееся, не вызывает особых чувств. А ведь за каждой такой фамилией стоит человек, личность со своими мыслями, чув­ствами, пониманием мира. И вот «остановиться на бегу», увидеть за абстракт­ным набором букв живого человека — сначала даже просто внешне, а затем, возможно, и всмотреться в его личность, как раз и помогают иллюстрации. Всё сказанное относится к любой книге. Не является исключением и эта.

В ней представлены портреты людей, принимавших участие в выработке и осмыслении русским обществом образа Малороссии-Украины. Среди них есть и те, кто хорошо известен современному читателю, и те, кто ему мало знаком. Впрочем, известность фамилии сама по себе ещё ни о чём не гово­рит. Мы настолько, ещё со школы, привыкли к ним, что зачастую не замеча­ем самих людей, «скрытых» за этими фамилиями, не вдумываемся в их слова и мысли — а потому многие из них всё равно, что неизвестны. Что уж го­ворить о тех, кто ныне почти забыт. Кроме портретов в альбоме помещена подборка материалов (репродукций картин, рисунков, фотографий), как бы зрительно характеризующая тот коллективный образ Малороссии-Украины, который сложился в русском сознании.