Укротить сердце

Хантер Ава

– Да, - медленно говорю я, не понимая, к чему он клонит.

– Он знает?

– Что знает?

– Руби.

– Почему ты вмешиваешься в мою личную жизнь?

– Личную жизнь? Ты влюбилась?
– В голосе брата слышится укор.

Я вздрагиваю. Макс может быть за тысячу миль отсюда, но он всегда будет моим слишком заботливым старшим братом, который в третьем классе выбил все дерьмо из Кайла Хока за то, что тот назвал меня Франкенхартом²⁴. И меньше всего мне нужно, чтобы Макс думал, что я

влюбилась.

Влюбилась.

Я откидываюсь на пятки, заправляя прядь волос за уши.

– Нет… это…

Мой взгляд снова находит Чарли, его грузовик исчезает за холмом. Я не знаю, что между нами. Мы стираем границы, и мне это нравится. Я люблю проводить с ним все свои дни, каждое мгновение. Потому что когда я лежу в его постели, его сильные руки обнимают меня, и он целует мое тело, я не чувствую себя такой одинокой.

Я чувствую себя свободной.

Если я думала, что у меня есть хоть какая-то сила воли, когда дело касается мужчины в джинсах, сапогах и ковбойской шляпе, то я сильно ошибалась.

Зачеркните это.

Этого мужчины.

Мы зашли слишком далеко или пока все под контролем?

– Значит, он не знает о твоей СВТ.
– Заявление, а не вопрос.

Я возвращаю свое внимание к Максу.

– Я никому не говорила, - признаюсь я.

– Рубс. Тебе не кажется, что кто-то должен знать?
– В голосе Макса слышится разочарование.
– Ты одна на ранчо в глуши. Вдруг что-то случится?

Осколки стекла впиваются мне в живот. Слова Макса заставляют меня вспомнить ночь после танцев в баре.

Мы оторвались по полной.

Слишком увлеклись.

Прежде чем я потеряла сознание на глазах у Чарли, я почувствовала приближение этого, прилив адреналина от моего оргазма, а затем мое сердце не справилось. Это была плохая комбинация - секс, танцы, алкоголь - и она дала соответствующий эффект.

Я не могу снова так рисковать. Не могу допустить, чтобы Чарли начал задавать вопросы.

С той ночи все происходит медленно и размеренно.

– Ничего не случится, - говорю я, откидывая с глаз локон волос. — Я все еще на связи с доктором Ли. Я принимаю лекарства. Я в порядке, Макс.

– А он? Этот Чарли, твой ковбой, чувствует ли он то же самое, что и ты?

Я снова откидываюсь на пятки, позволяя садовым перчаткам соскользнуть с моих рук. Это не тот разговор, который я хочу вести с братом.

Воскрешение - это мое спасение, но, очевидно, я не могу убежать достаточно далеко от его беспокойства.

– Даже если ты расскажешь ему, тебе будет больно. Ему будет больно. Вам обоим будет больно.

Я смотрю на экран, игнорируя боль в сердце.

– Между нами нет ничего серьезного. Кроме того, он не влюблен в меня. Я обещаю тебе, когда я уйду, он даже не будет скучать по мне.

– Руби.
– Макс вздыхает. Он поднимает глаза и машет рукой, будто звонит в колокольчик. Его улыбка грустная.
– Все, кто тебя знает, скучают по

тебе.

Я сглатываю.

– Ты не можешь остаться там навсегда, - напоминает он мне.

– Я и не собиралась.

Лгунья. Шепот в моей голове уличает меня, мое притворство, что я не представляла себя живущей в Воскрешении. Сад, дом, знакомство с соседями, цветочный магазин в центре города. Этот город - как возрождение души, и я никогда не буду прежней. Ни в одном из городов, где я останавливалась по пути, у меня нет того беспокойного чувства, которое было в Индиане.

Здесь, с Чарли, я чувствую себя как дома.

Это безумие.

Может быть, это моя вина.

Может быть, я всю жизнь мечтаю о чем-то несбыточном. О позитивном настрое. Счастье. Благодарности. Даже перед угрозой смерти я предпочитаю быть идеалисткой, в то время как Макс и мой отец - реалисты. Паникеры.

Страх не помогает, и чем дольше я нахожусь в Воскрешении, тем больше осознаю кое-что важное в глубине своего сердца.

Без страха ты обретаешь свободу. Бесстрашие. Никаких ограничений. Все сомнения, которые я носила в себе всю жизнь, я развеяла здесь в пыли, на этой дикой земле Монтаны. Я ухватилась за свою жизнь обеими руками.

Из-за Чарли.

И я не хочу от этого отказываться.

– Есть программа.
– Напряженный голос Макса заставляет меня замереть, и мое солнечное настроение рушится, как рассыпавшаяся стена.
– В Стэнфордском университете. СВТ. Она новая, но это может быть что-то хорошее, Рубс.

Я знаю все об исследованиях. Клинические испытания, в которых наблюдают, что сработает. Таблетки для поддержания ритма. Операции, чтобы прекратить обмороки. Больше мониторов, больше больниц и больше врачей. Нет, спасибо.

– Она начнется в следующем месяце.

– У меня есть еще два месяца, Макс.

– Может быть слишком поздно, Рубс.

Его слова - как пощечина. Горячие слезы наполняют мои глаза.

Я слышу только одно - не надо, Руби. Не надейся. Не смей. Не живи. Не люби.

Я встречаю взгляд Макса на экране и выдавливаю из себя сухой смешок.

– Слишком поздно, да? Для меня или для программы?

– Черт возьми, - шипит Макс с выражением раскаяния на лице.
– Я не это имел в виду.
– Он тяжело вздыхает.
– Скажи мне. Каким был твой подсолнух сегодня?

Я вздыхаю и тянусь к телефону. Он пытается извиниться, сменить тему, но у меня нет на это сил.

– Я не хочу этого делать, Макс.

Внезапно я начинаю ненавидеть эту игру.

Я ненавижу свое сердце.

– Руби…

Дрожащими руками я завершаю звонок.

Может, Макс прав.

Может, я слишком глубоко увязла.

Я не должна была лгать Чарли.

Мне следует уехать.

По моему лицу скатывается слеза.

Может, это уже не имеет значения.

Может, я - всего лишь терновый шип.