Ультиматум Борна
Шрифт:
Кабак «Le Coeur du Soldat» находился не на улице, бульваре или авеню. Напротив, он располагался в тупике, за углом напротив давно заброшенной фабрики, чья выцветшая вывеска свидетельствовала о том, что когда-то это был процветающий металлургический комбинат в самой неприглядной части города. В телефонной книге о «Сердце» не было никаких упоминаний; чтобы его найти, надо было спрашивать незнакомцев, и интересующийся испытывал une grosse secousse [71] , пытаясь найти это замаскированное pissoir [72] .
71
Большие потрясения (фр.).
72
Отхожее место (фр.).
Борн стоял в темном узком переулке, прислонившись к старой стене грубой кирпичной кладки, напротив входа в забегаловку. Над толстой массивной дверью висела неяркая красная вывеска, исполненная рублеными прописными буквами, некоторых из которых недоставало: «L C eur d Soldat». Время от времени дверь открывалась, чтобы впустить или выпустить посетителя, тогда переулок наполнялся металлическими звуками военного марша; сами клиенты заведения явно не принадлежали к миру высокой моды. Его наряд как раз подойдет, решил Борн, чиркнул спичкой о кирпичную стену, раскурил тонкую черную сигару и захромал в сторону двери.
«Если бы не звучащий говор и не оглушающая музыка, заведение могло вполне сойти за портовый кабак где-нибудь в сицилийском Палермо», – думал Борн, пробираясь к стойке бара, украдкой осматривая окружающих и стараясь не упустить ни одной детали обстановки – тут Джейсон немного смутился, недоумевая, когда это он успел побывать в Палермо?
Крупных размеров мужчина в футболке без рукавов поднялся со стула; Джейсон тут же его занял. Когтеобразная кисть схватила его за плечо; Борн вскинул правую руку вверх, схватил человека за запястье и начал выкручивать его по часовой стрелке, потом откинул стул ногой и поднялся в полный рост.
– Какие-то проблемы? – тихо спросил он по-французски, но достаточно громко, чтобы гигант его услышал.
– Это мое место, свинья! Я просто иду в туалет!
– В таком случае, может быть, к тому моменту, когда ты закончишь, я тоже захочу в туалет, – сказал Джейсон, пристально глядя в глаза мужчине. Хватка у Борна была крепкая – к тому же большим пальцем руки он давил на болевую точку, что имело мало отношения к силе.
– Ага, так ты чертов калека!.. – заорал мужчина, стараясь не морщиться от боли. – Инвалидов не трогаю.
– Вот что я тебе скажу, – сказал Борн, снимая палец с болевой точки. – Ты вернешься, и мы пойдем прогуляемся. Я закажу тебе выпивку за каждый раз, когда тебе удастся сбить меня с этой моей чертовой ноги, идет?
Глядя на Джейсона, здоровенный мужик слегка улыбнулся:
– Эй, а ты неплохой парень.
– Может быть, но я совсем не хочу затевать драку. Черт, да ты меня сейчас в пол вгонишь. – Борн отпустил мускулистую руку человека в безрукавке.
– Не уверен, – засмеялся гигант, потирая запястье. – Сиди, сиди! Я схожу отлить, вернусь и угощу тебя. Ты не очень похож на ходячий мешок с франками.
– Знаешь, говорят, что внешность обманчива, – ответил Джейсон, садясь обратно на стул. – У меня есть отличная одежда, но я жду здесь старинного приятеля, а он попросил ее не надевать… Я только что вернулся из Африки, поднял там неплохие деньги. Знаешь, обучал дикарей…
В
– Из Африки? – перебил незнакомец. – Я так и знал! Эта хватка – ведь ты служил в LPN.
То, что осталось от банков памяти Хамелеона, выдало результат расшифровки аббревиатуры. LPN – Legion Patria Nostra. Французский иностранный легион, наемники со всего мира. Об этом он как-то не подумал, но все равно неплохо.
– Господи, и ты оттуда? – спросил он грубовато, наивным голосом.
– La Legion trangere! [73] «Легион – наша отчизна»!
– Не может этого быть!
– Может, просто мы себя не афишируем. Нам тут все дико завидуют – мы были лучшими, и нам за это хорошо платили, хотя эти люди все равно наши братья. Они тоже солдаты!
– Когда ты ушел из Легиона? – спросил Борн, чувствуя, что могут возникнуть некоторые сложности.
73
Иностранный легион (фр.).
– А-а, девять лет назад! Меня выкинули прямо перед повторным призывом из-за избыточного веса. Они были правы и, возможно, спасли мне жизнь. Я капрал, родом из Бельгии.
– Меня уволили месяц назад, хотя мой контракт еще не закончился. Все из-за нескольких ранений во время нашей операции в Анголе, да еще они выяснили, что мне лет больше, чем указано в документах. А они не платят тем, кто подолгу лечится.
Как же просто он находил нужные слова.
– Ангола? Мы и там побывали? О чем только думают на набережной д’Орсе?
– Не знаю. Я солдат, выполняю приказы и не задаю вопросов о том, чего все равно не смогу понять.
– Сиди! У меня сейчас почки взорвутся. Я быстро. Может, у нас найдутся общие знакомые… Не подозревал, что мы успели добраться и до Анголы.
Джейсон оперся локтями о выпуклую стойку бара и заказал une biare [74] , радуясь тому, что бармен слишком занят, а музыка слишком громкая, чтобы тот смог подслушать их разговор. Кроме того, Борн был бесконечно благодарен Святому Алексу Конклинскому, который всегда говорил агентам, что «сперва нужно испортить отношения с тем, кого хотите завербовать, и только после этого стараться их наладить». Его теория утверждала, что переход от враждебности к приветливости гораздо надежнее, чем обратный. Борн с удовольствием выпил свое пиво. В «Сердце солдата» у него теперь появился друг. Это была случайность, незначительный эпизод, но он мог сыграть определенную роль в будущем.
74
Пиво (фр.).
Мужчина в безрукавке возвратился, его массивная рука за плечи обнимала молодого человека лет двадцати, среднего роста и комплекцией напоминавшего сейф; он был одет в армейскую куртку американского образца. Джейсон начал было вставать со стула.
– Сиди, сиди! – крикнул его новый друг, подавшись вперед, чтобы его было слышно – вокруг гомонила толпа и громко играла музыка. – Я привел нам девственницу.
– Что?
– Уже забыл? Он собирается поступить на службу в Легион.