Ультиматум Борна
Шрифт:
– Здесь! – отозвался Борн. – Где она?
– А votre droite! Aupres de [101] … – Из-за двойных стеклянных дверей вырвался выстрел. Падая, ветеран Бюро выкрикнул: – Les Capucines, mon ami. Les Capucines! – и Бернардин уткнулся в тротуар; второй выстрел оборвал его жизнь.
Мари была так парализована ужасом, что не могла пошевелиться. Все смешалось, ураган ледяных частиц врезался в ее лицо с такой силой, что она не могла ни думать, ни искать смысл. Потеряв контроль,
101
Справа от вас! Возле… (фр.)
– Мои дети… о боже, мои дети!
– Наши дети, – проронил Джейсон Борн, чей голос не был похож на голос Дэвида Вебба. – Мы убираемся отсюда, понимаешь?
– Да… да! – Мари неловко, болезненно подогнула под себя ноги и поднялась с помощью мужа, которого она и знала, и не знала. – Дэвид?
– Конечно, Дэвид. Пойдем!
– Ты меня пугаешь…
– Я сам себя пугаю. Идем! Бернардин дал нам выход. Беги за мной; держись за мою руку!
Они побежали по улице Риволи, свернули на восток на бульвар Сен-Мишель и бежали, пока присутствие парижских прохожих в их nonchalance de jour [102] не дало им понять, что они уже в безопасности от ужасов «Мориса». Они остановились в переулке и держали друг друга.
– Зачем ты это сделал? – спросила Мари, обняв ладонями его лицо. – Зачем ты убежал от нас?
– Потому что мне лучше без вас, и ты это знаешь.
– Раньше было не так, Дэвид… или Джейсон?
102
Обыденной беззаботности (фр.).
– Имена не имеют значения. Мы должны двигаться!
– Куда?
– Какая разница? Но мы можем двигаться, и это важно. Есть выход. Бернардин дал его нам.
– Старый француз?
– Давай не будем говорить о нем, ладно? По крайней мере некоторое время. Я и так разрываюсь.
– Хорошо, не будем говорить о нем. И все же, он упомянул капуцинов – что он имел в виду?
– Это наш выход. На бульваре Капуцинов ждет машина. Это он и пытался мне сказать. Идем!
Они мчались из Парижа на юг в неприметном «Пежо», выбрав Барбизонское шоссе, ведущее к Вилинью-Сен-Джордж. Мари сидела, прижавшись к мужу, ее ладонь лежала на его руке. Однако она с болью ощущала, что тепло, передаваемое ею, вопреки ожиданиям не возвращается ей в той же мере. Только часть напряженного человека за рулем была ее Дэвидом; остальная часть была Джейсоном Борном, и он был сейчас главным.
– Ради бога, поговори со мной! – воскликнула она.
– Я
– Боже правый! – взорвалась Мари. – Чтобы найти тебя, чтобы помочь тебе!
– Уверен, ты сочла это правильным… Хотя это и не так, видишь ли.
– Снова этот голос, – протестовала Мари. – Этот проклятый бездушный тон! Кем ты себя возомнил, чтобы так говорить? Богом? Просто говоря – это не так, грубо говоря – у тебя проблемы с памятью, дорогой мой.
– Только не о Париже, – возразил Джейсон. – Я помню все, что связано с Парижем. Все.
– Твой друг Бернардин так не думал! Он сказал мне, что ты бы ни за что не выбрал «Морис», если бы помнил.
– Что? – Борн кратко, резко глянул на жену.
– Подумай. Почему ты выбрал – а ты ведь выбрал – именно «Морис»?
– Не знаю… Не уверен. Это отель; я просто вспомнил его название.
– Подумай. Что произошло много лет назад в «Морисе» – прямо у входа?
– Я… Я знаю, что-то было… Ты?
– Да, любимый, я. Я остановилась там под вымышленным именем, и ты пришел, чтобы со мной встретиться, и мы дошли до газетного киоска на углу, где в один кошмарный момент оба поняли, что моя жизнь больше никогда не будет прежней – с тобой или без тебя.
– О боже, я забыл! Газеты – твоя фотография была на всех первых страницах. Ты была канадской чиновницей…
– Сбежавшей канадской экономисткой, – поправила Мари, – преследуемой властями по всей Европе за многочисленные убийства в Цюрихе, а также за кражи многих миллионов из швейцарских банков! Такие заголовки никого не оставляют в покое, правда? Их можно опровергнуть, может быть доказана их полная ложность, но всегда останется сомнение. Нет дыма без огня. Мои собственные коллеги в Оттаве – дорогие, близкие друзья, с которыми я работала годами, – боялись даже разговаривать со мной!
– Минутку! – воскликнул Борн, снова стрельнув глазами на жену Дэвида. – Эти обвинения были фальшивыми – тредстоунская уловка, чтобы выйти на меня, – ты тогда это поняла, а я – нет!
– Конечно, я поняла, потому что твои мысли витали в таких высотах, что ты не мог этого видеть. Это не имело тогда значения, потому что я своим аналитическим умом тогда уже приняла решение – умом, который готова сравнивать с твоим каждый день в неделю, мой милый профессор.
– Что?
– Следи за дорогой! Ты пропустил поворот, точно как пропустил поворот к нашей хижине всего несколько дней назад – или это было годы назад?
– Что за чертовщину ты несешь?
– Та маленькая таверна, в которой мы остановились за городом в Барбизоне. Ты вежливо попросил их разжечь огонь в столовой – хотя, кроме нас, там больше никого не было. Это был третий раз, когда я увидела сквозь маску Джейсона Борна кого-то другого, кого-то, в которого я все глубже влюблялась.