Ультиматум Борна
Шрифт:
– Новгород, – перебил Конклин шепотом, пялясь в потолок.
– Именно, – подтвердил Крупкин, глядя на профиль Алекса рядом с ним. – Он возвращается к месту своего рождения… где Ильич Рамирес Санчес стал Карлосом Шакалом, потому что его отвергли и приговорили к казни как психа. Он приставлял пушку к горлу каждого, спрашивая, как лучше проехать в Новгород, угрожая убить любого обманщика. Никто, конечно, не соврал, а те, кто знал, сказали, что до него пятьсот-шестьсот километров, на машине ехать целый день.
– На машине? – переспросил Борн.
– Он знает, что не может воспользоваться
– Что он собирается делать в Новгороде? – быстро спросил Джейсон.
– Боже правый на небесах, которого, конечно же, не существует, кто же знает? Он хочет оставить свой знак, очень разрушительный памятник самому себе, без сомнения, в отместку тем, кто, по его мнению, предал его тридцать с лишним лет назад, а также тем беднягам, которые погибли сегодня утром на Вавилова… Он забрал документы у убитого им агента, тренированного в Новгороде; он думает, что сможет пройти туда с ними. Этого не будет – мы его остановим.
– Даже и не пытайтесь, – сказал Борн. – Он может воспользоваться, а может и не воспользоваться ими, в зависимости от того, что увидит или что почувствует. Ему не нужны документы, чтобы попасть туда, не больше, чем мне, но если он почувствует что-то не то – а он почувствует, – то убьет несколько невинных людей и все равно проникнет внутрь.
– К чему ты клонишь? – озабоченно спросил Крупкин, подозрительно глядя на Борна, американца с разными личностями, с заметно конфликтующими стилями жизни.
– Доставьте меня туда раньше него с подробной картой всего комплекса и каким-нибудь документом, который предоставил бы мне свободный доступ куда угодно.
– Ты спятил! – вскричал Дмитрий. – Американец, даже не перебежчик, киллер, разыскиваемый во всех натовских странах Европы, разгуливающий по Новгороду?
– Нет, нет и нет! – рявкнул комиссар. – Я все правильно понял, а? Вы псих, да?
– Вам нужен Шакал?
– Естественно, но не любой ценой.
– Мне нет никакого дела до Новгорода или любого другого комплекса – пора бы вам это уже понять. Ваши маленькие разведывательные операции и наши маленькие разведывательные операции могут продолжаться до бесконечности, и это не имеет значения, потому что ни одна из них ничего не весит в этом марафоне. Все это юношеские игры. Мы либо живем вместе на этой планете, либо нет планеты… Меня интересует только Карлос. Я хочу, чтобы он сдох, чтобы я мог жить дальше.
– Конечно, я лично согласен с большей частью сказанного вами, хотя эти юношеские игры предоставляют некоторым из нас весьма неплохие рабочие места. Однако я не знаю, как убедить мое более строгое вышестоящее начальство, начиная с непосредственного.
– Хорошо, – сказал Конклин со своего стола, по-прежнему пялясь в потолок. – Предлагаю сделку. Вы доставите его в Новгород, а у вас останется Огилви.
– Но он уже у нас, Алексей.
– Не совсем. Вашингтон знает, что он у вас.
– И?
– И я могу сказать им, что вы его потеряли, и они мне поверят. Они поверят моему слову, что он сбежал от вас и вы взбешены, но не можете его найти. Он действует
– Ты говоришь загадками, мой старый добрый враг. С какой целью должен я принять твое предложение?
– Никаких международных судов, никаких обвинений в укрывании международного преступника… Вы получаете несколько жирных кусков в Европе. Вы захватываете управление над «Медузой» без особых проблем – в лице Дмитрия Крупкина, опытного софиста из космополитического мира Парижа. Кто будет лучше управлять предприятием?.. Новый герой Советов, член внутреннего экономического совета Президиума. Забудь о каком-то доме в Женеве, Круппи, как насчет особняка на Черном море?
– Это очень разумное и заманчивое предложение, уверяю тебя, – сказал Крупкин. – Я знаю двух-трех человек в Центральном комитете, с которыми могу связаться в пределах нескольких минут – конфиденциально, конечно.
– Нет, нет! – вскричал комиссар, обрушив кулак на стол Дмитрия. – Я кое-что понял – вы слишком быстро говорите, – но все это нонсенс!
– О, ради бога, помолчи! – рявкнул Крупкин. – Мы обсуждаем вещи, выходящие за пределы твоего понимания!
– Что? – подобно ребенку, которого приструнил взрослый, офицер Комитета, вытаращив глаза, был одновременно возмущен и испуган непристойным ответом подчиненного.
– Дай моему другу шанс, Круппи, – сказал Алекс. – Он лучший, и он может доставить тебе Шакала.
– Он также может и погибнуть, Алексей.
– Ему не впервой. Я верю в него.
– Вера, – прошептал Крупкин, в свою очередь вперившись в потолок. – Какая это роскошь… Хорошо, приказ будет издан секретно, его происхождение, естественно, неизвестно. Ты войдешь через американский комплекс. Его меньше всего понимают.
– Как скоро я там окажусь? – спросил Борн. – Мне нужно многое предусмотреть.
– У нас есть аэродром во Внукове, не более часа езды. Во-первых, я должен все организовать. Найдите мне телефон… Слушай, мой слабоумный комиссар! Тебя я не желаю больше слышать! Телефон!
Чуть ранее отдававший распоряжения, а теперь подчиненный начальник, который на самом деле понял из всего сказанного только «Президиум» и «Центральный комитет», неуклюже принес к столу Крупкина телефон с удлинителем.
– И еще кое-что, – сказал Борн. – Пусть ТАСС издаст срочный бюллетень с громким заголовком для газет, радио и телевидения, что убийца, известный как Джейсон Борн, умер от ран здесь, в Москве. Пусть детали будут расплывчатыми, но примерно совпадающими с произошедшим здесь этим утром.
– Это нетрудно. ТАСС – послушный инструмент государства.
– Я не договорил, – продолжил Джейсон. – Я хочу, чтобы в эти поверхностные детали было включено, что среди личных принадлежностей на теле Борна была найдена дорожная карта Брюсселя и его окрестностей. Город Андерлехт был обведен красным – это должно быть сообщено.
– Убийство верховного командующего НАТО – очень хорошо, очень убедительно. Однако, мистер Борн, или Вебб, как вас там, вам следует знать, что эта история волной моментально распространится по всему миру.