Ультрафен
Шрифт:
Наконец из-за поворота вырулил маршрутный автобус ЛИАЗ “Майск – 8-е Марта – Майск”. Анатолий облегченно вздохнул.
Пассажиры выходили и заходили в передние двери. Феоктистов заскочил в задние и прошёл немного в салон. Встал на подъёме, ухватившись рукой за верхний поручень.
“Чёрт, при такой оперативности, как раз поспеешь к морковкиной заговены,” – выругался он. И сравнил их, следователей угро, со следователями прокуратуры. Те, поди, уж вернулись из медвытряхвителя, белая кость. У них машины, и не какие-то там развалюхи – “Волги”,
Автобус шёл, слегка покачиваясь, посвистывая амортизаторами. Для горожанина звуки привычные, как шум и скрип леса для егеря, на что не обращаешь внимания, не отвлекаешься от главного, от мыслей, от целей, породившие их.
Однако вскоре слух Анатолия уловил нечто, что вывело его из задумчивости. Слух насторожили не то стоны, не то смех.
Анатолий обернулся. На двух последних сидениях, повернутых к задней площадке, сидели ребята-подростки. Они хихикали, перешептывались, показывая пальцами на девушку, или девочку, стоявшую у задней стенки автобуса, отвернувшуюся к окну. Он тоже глянул на девочку. Ничего смешного вроде бы не находил в ней. Стоит спиной к салону, прилипла к поручню. Что смешного?..
И все же среди пацанов чувствовалось какое-то не совсем обычное возбуждение. И эти ехидненькие ухмылки, сюсюканье, шуточки…
Анатолий ещё раз перевёл взгляд на девочку. Она была в белой футболочке с короткими рукавами, в короткой “колокольчиком” юбочке на лямочках. Щупленькая, угловая, плечики её подрагивали, похоже, плакала. Росточком не из карликовых, и ножки ладненькие. Стоп! – ах, вот оно что.
Из-под юбочки, по рельефным контурам ног, стекали струйки крови. Девочка стояла, скрестив ножки, видимо, стараясь такими усилиями сдержать течь. Анатолий в первую секунду тоже удивился, даже хмыкнул, но когда вновь услышал подхихикиванье пацанов: “Во-во, опять потекло! Ха!..” – почувствовал неловкость.
Легонько отвесив подзатыльник отпустившему шутку, прицыкнул:
– А ну, заткнитесь!
На ходу, расстегиваясь и снимая рубашку, сошёл на площадку. Сдёрнул с себя тельник и, наклонясь к девочке, сказал:
– Н'a-ка, дорогуша, майку. Оботрись. Я тебя загорожу.
Испуганные, залитые слезами глаза смотрели на него в недоумении.
– Давай, давай. Приводи себя в порядок, – Анатолий повесил на поручень майку.
Повернувшись к салону, загородил рубахой и собой девочку.
Подростки молчали, виновато и с интересом глядя на мускулистого парня. При покачивании автобуса, на его теле играли мускулы – он старался сохранять устойчивость, равновесие. Шрам на левой груди от пулевого ранения мальчишек примагнитил. Женщины в салоне смотрели на него с благодарностью.
Перед следующей остановкой девочка осторожно тронула его за руку. Он наклонился к ней.
– Ну как, всё?
Она смущенно кивнула и спросила, чуть ли не шепотом:
– Что теперь делать с вашей майкой?
– Спрячь в трусики. Может ещё понадобится?
Девочка обрадовано затрясла головой.
– Ага, сейчас. Прикройте…
Анатолий опять повернулся к салону.
– Вот теперь всё! – повеселевшим голосом шепнула девочка сзади.
Она стеснялась смотреть в салон автобуса, и фигура благородного незнакомца была для нее, что скала.
– Спасибо вам! – сказала она, боясь поднять на него глаза.
– Пожалуйста, если есть за что? – улыбнулся парень, повернувшись к ней.
– Ой! Что вы! Ещё как есть. Я такого натерпелась…
Он надевал рубашку, запихивая её подол в брюки.
– Как же мне передать вам майку? – прошептала она.
Анатолий усмехнулся.
– Оставь себе на память. – Застегнув на три нижних пуговички рубашку, навалился на поручень рядом с ней. – Тебя как звать?
– Аня. Аня Шпарева. Запомните мой адрес, – и назвала ему уже знакомые координаты, те, которые он только что, минут пятнадцать назад, записывал в записную книжку. Хотел было тут же задать ей несколько вопросов, но вовремя сдержался. Надо вначале поговорить с заявительницей.
Но, видимо, его выражение лица её насторожило, и вызвало у Ани свой вопрос.
– Вам что, знаком наш адрес?
Он доли секунды помедлил и ответил:
– Нет. Просто совпадение. У меня родственники живут тоже под счастливыми номерами, только квартал другой.
Аня осмелела и теперь смотрела на него с обожанием. Что его несколько смущало. Даже скорее не это, а глаза – лучистые, открытые и взгляд мягкий, теплый.
– Одиннадцатый микрорайон. Следующий – двенадцатый, – объявил водитель автобуса.
На остановке ребята, поглядывая на интересную парочку, высыпали из автобуса и там, на площадке, похоже, продолжили обсуждение случившегося. Для них, видимо, подобное явление было чем-то диковинным, вызывающие похотливые, никчемные мыслишки. Собственно, и удивляться нечему, виной всему – наша непросвещенность в умах и отсюда, вполне естественные вещи не укладывались в них и сознательности не пробуждали.
Автобус удалялся и, девочка, глядя на мальчишек, с обидой сказала:
– Дураки, – глубоко с перерывом вздохнула, успокаиваясь после пережитого.
– Да, – согласился Феоктистов, отвлекаясь от своих размышлений.
Он улыбнулся ей и почувствовал, как по сердцу прокатилась волна нежности, как бывало к младшей сестре. Захотелось сказать что-то теплое, ласковое, успокаивающее, даже приобнять. Но спросил буднично:
– Ты откуда едешь?
– С водохранки. Там у меня и началось… Думала, успею.
– Это у тебя впервые?
– Ага. Пришли как-то вдруг неожиданно. Хотя и ждала давно. К врачам мама водила.
– Зачем?
– Задержка большая. И низ живота сильно болел. Операцию хотели делать. Девочки моего возраста давно уже имеют… – доверительно вполголоса говорила Аня. Этот парень почему-то вызывал на откровение.