Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника
Шрифт:
– Тем, что он не выдал этот план. Он умеет хранить тайну…
Обед окончен.
Я сажусь в мягкое кресло и размышляю о роли тещи в политике и в моей жизни.
Когда я ее вижу – рука тянется к яду.
Но когда она в Тбилиси – мне скучно.
Вот вам и философский камень.
А насчет пробора она не права.
Хотя, может, и права.
За что их еще любить, если Путин всех перемножил на ноль.
И все, что у них осталось, – один пробор.
Теща
Синенькие, они же баклажаны, в грузинском варианте готовятся так: берутся баклажаны, режутся слоями и жарятся в масле. Отдельно готовится особая заправка из перетертых орехов и грузинских специй.
Заправку готовлю я.
Могла готовить жена, но эта женщина предала меня.
Она сказала, что дети без присмотра, но я знаю, что она сейчас в Интернете смотрит сайт про отдых в Куршевеле.
Это подтверждается ее периодическими выкриками: «Шига аквт! Ра пасебия!» – что в переводе означает: «Они охренели, что за цены!»
Я мстительно улыбаюсь. Пусть кричит!
Пока я тру орехи, миллиардером Прохоровым я не стану.
Она забыла, что баклажаны и большой бизнес несовместимы. Поэтому все, что жене осталось, – это красивые сайты и выкрики.
– Они действительно охренели, – говорит теща, аккуратно разрезая баклажан. – Гудаури, а цена как в Куршевеле!
– При чем тут Гудаури?
Отвечаю я намеренно коротко.
Главное, чтобы теща не вовлекла меня в разговор.
Хватит того, что звезда российской журналистики позорно трет орехи.
Я не могу быть унижен дважды.
– Она смотрит не Куршевель, а Гудаури, – разъясняет теща. – Она хочет, чтобы ты покатался на лыжах, но не обрушил семью. Но грузины уже стали французами. Та же небритость, та же любовь к вину и те же цены. Так в Грузии реализуются идеи единой Европы!..
Мы с тещей на кухне.
Сбоку, как всегда, бормочут два телевизора: на одном – грузинское телевидение, на втором – российский Первый канал. На грузинском экране какой-то политик, закатывая глаза, что-то радостно объявляет.
– Грузины амнистируют заключенных, – замечает теща. – Из-за выборов. Настоящее торжество гуманизма.
– А у нас сидит Ходорковский, – не выдерживаю я.
– Тоже мне, узник Азкабана! – хмыкает теща.
– Из-за таких, как вы, и гибнет демократия, – отрезаю я. – Вы, как и большинство народа, даже не знаете, почему он сидит.
– Потому что еврей и тюрьма – это всегда гармонично! – с иронией замечает теща. – Это во-первых, а во-вторых, нечего было грабить русский народ!
– Они все грабили, – огрызаюсь я, – но Абрамович не сидит. Он катается на яхте и скупает футболистов.
– Наверное, он правильный еврей.
Я молча тру орехи. Ореховое масло медленно поднимается от рук по всему телу. Приятно чувствовать себя Нео из фильма «Матрица».
– В деле Ходорковского важен контекст, – продолжает теща. – Когда я была в Испании, Саакашвили как раз свергал Шеварднадзе, и об этом говорил весь мир. Я пошла на завтрак и решила подогреть хлеб. И вдруг подскакивает официант и кричит: «Но пасаран!» Я прослезилась и вскинула сжатый кулак.
А он все кричит: «Но пасаран, но пасаран…» и хватает меня за руки.
– Это Испания, страна либеральных ценностей, – я пожимаю плечами. – Он сказал, что враги грузинской революции не пройдут.
– Он сказал, что булка «но пассаран» – «не пройдет».
– Какая булка? – ошалело спрашиваю я.
– Местная, – нравоучительно поясняет теща. —
Я засовывала целую булку в тостер, а он объяснял, что целая не пройдет. Те же слова «но пасаран», но про булку. Так и с Ходорковским.
Я отупело смотрю на жуткую смесь орехов и масла и пытаюсь понять прыжки тещиной логики.
– Он хотел купить власть, – терпеливо разъясняет она, – а потом пришел на встречу с Путиным в свитере.
– И что? Рамзан Кадыров встречался с Путиным в спортивном костюме, а потом стал президентом Чечни.
– Если бы Саакашвили мог вернуть Абхазию, пусть встречается с Медведевым и Путиным хоть в пеньюаре, – решительно заявляет теща.
Я представил Саакашвили, Медведева и Путина в шифоновых розовых пеньюарах с помпончиками и, потрясенный видением, всыпал в миску специи.
Жуткий набор непонятных трав под действием орехового масла вдруг начал источать неземной аромат.
– Чатлахеби! Куршавелиа амис деда ватире! – гортанно выкрикивает жена из комнаты.
– Что она сказала?
– Сравнительный анализ цен в Куршевеле и Гудаури с нехорошим словом внутри, – ласково поясняет теща. – Но ты не волнуйся. Дмитрий Анатольевич Медведев его выпустит. Вообще в новом году будет много хорошего. Выйдет твой Ходорковский, а Новодворская похудеет.
– Боже мой, при чем тут Новодворская?!
– Потому что, когда она в кадре говорит о кровавом режиме, я хочу видеть только кровавый режим. В России о демократии должны говорить хорошо одетые модели.