Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника
Шрифт:
– Тем, что он не выдал этот план. Он умеет хранить тайну…
Обед окончен.
Я сажусь в мягкое кресло и размышляю о роли тещи в политике и в моей жизни.
Когда я ее вижу – рука тянется к яду.
Но когда она в Тбилиси – мне скучно.
Вот вам и философский камень.
А насчет пробора она не права.
Хотя, может, и права.
За что их еще любить, если Путин всех перемножил на ноль.
И все, что у них осталось, – один пробор.
Теща
Синенькие, они же баклажаны, в грузинском варианте готовятся так: берутся баклажаны, режутся слоями и жарятся в масле. Отдельно готовится особая заправка из перетертых орехов и грузинских специй.
Заправку готовлю я.
Могла готовить жена, но эта женщина предала меня.
Она сказала, что дети без присмотра, но я знаю, что она сейчас в Интернете смотрит сайт про отдых в Куршевеле.
Это подтверждается ее периодическими выкриками: «Шига аквт! Ра пасебия!» – что в переводе означает: «Они охренели, что за цены!»
Я мстительно улыбаюсь. Пусть кричит!
Пока я тру орехи, миллиардером Прохоровым я не стану.
Она забыла, что баклажаны и большой бизнес несовместимы. Поэтому все, что жене осталось, – это красивые сайты и выкрики.
– Они действительно охренели, – говорит теща, аккуратно разрезая баклажан. – Гудаури, а цена как в Куршевеле!
– При чем тут Гудаури?
Отвечаю я намеренно коротко.
Главное, чтобы теща не вовлекла меня в разговор.
Хватит того, что звезда российской журналистики позорно трет орехи.
Я не могу быть унижен дважды.
– Она смотрит не Куршевель, а Гудаури, – разъясняет теща. – Она хочет, чтобы ты покатался на лыжах, но не обрушил семью. Но грузины уже стали французами. Та же небритость, та же любовь к вину и те же цены. Так в Грузии реализуются идеи единой Европы!..
Мы с тещей на кухне.
Сбоку, как всегда, бормочут два телевизора: на одном – грузинское телевидение, на втором – российский Первый канал. На грузинском экране какой-то политик, закатывая глаза, что-то радостно объявляет.
– Грузины амнистируют заключенных, – замечает теща. – Из-за выборов. Настоящее торжество гуманизма.
– А у нас сидит Ходорковский, – не выдерживаю я.
– Тоже мне, узник Азкабана! – хмыкает теща.
– Из-за таких, как вы, и гибнет демократия, – отрезаю я. – Вы, как и большинство народа, даже не знаете, почему он сидит.
– Потому что еврей и тюрьма – это всегда гармонично! – с иронией замечает теща. – Это во-первых, а во-вторых, нечего было грабить русский народ!
– Они все грабили, – огрызаюсь я, – но Абрамович не сидит. Он катается на яхте и скупает футболистов.
– Наверное, он правильный еврей. Я видела его с Путиным. Он жал Абрамовичу руку. Путин ведь не будет жать руку преступнику. Опять же, чукчи на него молятся. Они вылепили из снега его статую по проекту моего любимого Церетели. Очень красиво получилось. Вокруг бочки от нефти, на груди надпись «Челси», у ног куча мороженой рыбы. Теперь они хотят выменять это у Аляски на керосиновые лампы, но те не берут.
Я молча тру орехи. Ореховое масло медленно поднимается от рук по всему телу. Приятно чувствовать себя Нео из фильма «Матрица».
– В деле Ходорковского важен контекст, – продолжает теща. – Когда я была в Испании, Саакашвили как раз свергал Шеварднадзе, и об этом говорил весь мир. Я пошла на завтрак и решила подогреть хлеб. И вдруг подскакивает официант и кричит: «Но пасаран!» Я прослезилась и вскинула сжатый кулак.
А он все кричит: «Но пасаран, но пасаран…» и хватает меня за руки.
– Это Испания, страна либеральных ценностей, – я пожимаю плечами. – Он сказал, что враги грузинской революции не пройдут.
– Он сказал, что булка «но пассаран» – «не пройдет».
– Какая булка? – ошалело спрашиваю я.
– Местная, – нравоучительно поясняет теща. —
Я засовывала целую булку в тостер, а он объяснял, что целая не пройдет. Те же слова «но пасаран», но про булку. Так и с Ходорковским.
Я отупело смотрю на жуткую смесь орехов и масла и пытаюсь понять прыжки тещиной логики.
– Он хотел купить власть, – терпеливо разъясняет она, – а потом пришел на встречу с Путиным в свитере.
– И что? Рамзан Кадыров встречался с Путиным в спортивном костюме, а потом стал президентом Чечни.
– Если бы Саакашвили мог вернуть Абхазию, пусть встречается с Медведевым и Путиным хоть в пеньюаре, – решительно заявляет теща.
Я представил Саакашвили, Медведева и Путина в шифоновых розовых пеньюарах с помпончиками и, потрясенный видением, всыпал в миску специи.
Жуткий набор непонятных трав под действием орехового масла вдруг начал источать неземной аромат.
– Чатлахеби! Куршавелиа амис деда ватире! – гортанно выкрикивает жена из комнаты.
– Что она сказала?
– Сравнительный анализ цен в Куршевеле и Гудаури с нехорошим словом внутри, – ласково поясняет теща. – Но ты не волнуйся. Дмитрий Анатольевич Медведев его выпустит. Вообще в новом году будет много хорошего. Выйдет твой Ходорковский, а Новодворская похудеет.
– Боже мой, при чем тут Новодворская?!
– Потому что, когда она в кадре говорит о кровавом режиме, я хочу видеть только кровавый режим. В России о демократии должны говорить хорошо одетые модели.