Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника
Шрифт:
А ЗЯТЬ – ЭТО Я!
И ЕЩЕ.
МОЯ ТЕЩА ГРУЗИНКА.
ЭТИМ ВСЕ СКАЗАНО!..
Теща и философский камень
Теща сидит на кухне перед двумя телевизорами. Два телевизора перед ее приездом из Тбилиси устанавливаю я. Одного мало, потому что на одном экране грузинский канал по спутнику, а на другом сияет «первый российский». Другой российский теща не включает, потому что, как она заявляет, «я хочу их видеть во всей красе». Кого «их» и что у них за «краса», теща не уточняет.
Тещу я называю «мама», но с иронией. Эту иронию она чувствует и грозит, что я останусь голодным. Готовит она божественно, поэтому, неожиданно вспомнив о вкусной отбивной на ужин, я начинаю заявлять, что она прекрасна и что лучше «мамы» никого на свете нет.
– Облизывать начальство позорно, – каменным голосом говорит теща. – Во-первых, ты облизывать не умеешь, а во-вторых, – она показывает на оба экрана, – как у них, все равно не получится.
Теща не лезет в карман за словом.
– Он вас всех перемножил на ноль! – заявляет она, помешивая кукурузную муку на мчади. (Эти бессмысленные пресные лепешки – такой же наркотик для грузин, как для украинцев сало.)
– Кто перемножил? – незаинтересованно спрашиваю я, думая, почему она не может эти лепешки, в конце концов, присолить, чтобы они не застревали у меня в горле.
– Путин! Всю вашу демократию. Всех Каспаровых, Лимоновых и Касьяновых!
– А ваш Саакашвили не перемножил? – злобно спрашиваю я. – Всю вашу оппозицию палками разогнал. И газом сверху, газом!
– Мой «газом»?! – Лицо тещи принимает снисходительное выражение. Она подходит к телевизору. – Ты посмотри на этого красавца! – Она указывает на экран.
На грузинском экране удивительная картина: в чистом поле стоит трибуна. Вокруг стоят пастухи. Пастухов окружают бараны.
Саакашвили за трибуной что-то пламенно говорит.
– Посмотри, как зажигает, – весомо говорит теща. – Даже бараны не могут оторваться.
Действительно, у всех слушающих одинаково заинтересованные лица.
– Он говорит, что если его выберут президентом на новый срок, то все будет гуще расти, а чача будет крепче, – поясняет теща. – Это актуально не только для пастухов, но и для баранов. Надо же уметь – по три часа каждый день говорить то с учителями, то с врачами.
– Вашему до нашего далеко, – говорю я с ядовитой снисходительностью. – Ваш говорит о себе.
А наш выдвинул Медведева, но Медведев тут же предложил нашему стать премьером. Круто?
– Круто, – нервно соглашается теща.
Мы напряженно молчим. Я торопливо заглатываю салат, в который теща кладет горы зелени. Она говорит, что это полезно для здоровья, хотя эти травки вряд ли удлиняют мою жизнь, ибо ее сокращает неизбывное желание тещи говорить о политике.
Внезапно голоса из обоих телевизоров становятся сочнее и крикливее. Синхронно начались два ток-шоу.
– Вот она, свобода слова в действии, – торжественно произносит теща. – Разные партии, разные мнения и спор. А в споре, как известно, рождается истина.
– И что за истина? – осторожно интересуюсь я.
– Что во всем виновата Россия. Тут все совпали.
– Неоригинально, – говорю я, выбирая из салата зелень, – у нас только что сказали, что виновата Грузия. И ее хозяева – США. И что мы не любим Саакашвили, но любим грузинский народ. Причем до последнего человека.
– Это да! – кивает головой теща. – Вы нас очень любите. И именно отдельно. Без Саакашвили. И без Осетии с Абхазией.
Я молча выбираю из тарелки узкие зеленые листочки, придающие салату какой-то пронзительный вкус.
– Так вот, я говорила, что он вас всех перемножил на ноль, – неумолимо продолжает теща. – Даже Явлинского. А мне так нравился его пробор…
– Политиков выбирают не за пробор, – бубню я. – Нужно изучать их программы. Умом выбирать…
– Чтобы умом выбирать, нужно его иметь как минимум, – заявляет теща. – У нас в горных речках есть рыба цоцхали. В ней много фосфора, и лучше работает мозг. Если бы вы ели цоцхали, то политическая ситуация в России была бы совсем другой.
Я понимаю, что теща права, хотя дело не совсем в рыбе.
Крики в телевизорах становятся громче.
На грузинском экране два оппонента кричат друг на друга, привстав с кресла.
На российском тоже ожесточается дискуссия. Одна группа доказывает, что президент прав, а виновата Америка. Другая группа решительно возражает, что президент очень прав, а Америка очень виновата. Обалдевшая публика по подсказке аплодирует и тем и другим.
– Политик должен быть красивым, – грустно говорит теща. – У нас дефицит симпатичных политиков. Поэтому я поддерживаю инициативу четырех партий по выдвижению Дмитрия Анатольевича Медведева.
Ложка выпадает у меня из рук. Я не мог заподозрить, что она знает его отчество.
– Я не шучу, – продолжает теща, – он мне кажется интеллигентным. И у него правильный пробор.
Я пытаюсь вспомнить разницу в прическах у Медведева и у Явлинского. Не получается. Почему-то вспоминаются Матвиенко и Умалатова.
– Красота – это философский камень политика, – добивает мысль теща. – Поэтому у вас выбирают не умом, а сердцем.
Я молча перевариваю салат и тещину мысль.
– Женщина любит ухом, – поясняет теща. – Иногда глазами. А Россия – женщина. Поэтому ваши выбрали Путина. Он красиво ходит, как солдат, а когда говорит, его глаза так и бегают. Очень красивые глаза!..
– А ваша Грузия, наверное, мужчина? – с издевкой возражаю я. – Джигит с кинжалом, так сказать?! Ну, и кого вы выбрали? Вы же сами все время своего Саакашвили критикуете.
– А ты посмотри на это с другой стороны, – ласково говорит теща. – У него настоящий полемический дар. Он так красиво говорит, что его даже бараны слушают. Но ваш Грызлов тоже замечательный. Он пока о плане Путина рассказывал, у меня картошка сгорела.
– Так чем же он замечательный? – растерянно говорю я. – Картошка же сгорела.