Умри, Джерри!
Шрифт:
– Том, закрой глаза и расслабься, ни о чём не думай. Слушай музыку и мой голос.
Том послушно закрыл глаза. Было немного боязно из-за неизвестности, впервые ведь он участвует в подобном, и по той же причине интересно.
Выбросить все мысли из головы оказалось на редкость просто, этому способствовали общая атмосфера и голос гипнолога, который вёл за грань сознания. Осталось только уханье пульса в ушах, и вскоре дыхание стало размеренным, как во сне, а сознание ускользнуло, стало иным.
– Том, ты меня слышишь? –
– Слышу.
– Нам нужно узнать, что произошло двадцать пятого октября две тысячи двенадцатого года. Перенесись в тот день.
Гипнолог выдержал паузу и спросил:
– Ты там?
– Я дома.
– Хорошо, Том. Опиши, что ты видишь вокруг.
– Я в своей комнате. В ней есть кровать, письменный стол, два шкафа и большое окно. На стенах светло-зелёные обои…
Вопрос-ответ, вопрос-ответ. Следуя за вопросами доктора Деньё, Том рассказывал всё о том далёком, но не для него, дне, плавно пересёк черту, за которой заканчивалась память. Снова отправился на роковую прогулку.
– Меня кто-то зовёт… – проговорил Том. – Привет. Я… думал, что ты зовёшь не меня. Меня?
Доктора насторожились. Месье Деньё спросил:
– Кто подошёл к тебе?
– Александер… Конечно. Ты – Александер. Да…. Я… Я много слышал о тебе, видел тебя часто…
Доктора внимательнейшим образом слушали кажущуюся бессвязной речь Тома, являющуюся частью диалога со «звездой пригорода», с которым он даже не мечтал когда-нибудь заговорить, но тот сам сделал шаг навстречу. Месье Деньё задавал вопросы, когда нужно было что-то уточнить.
Том поведал обо всём, чем был наполнен для него тот день, с широкой, не желающей гаснуть улыбкой рассказывал свои эмоции от приглашения Александера. А в конце дня он просто лёг спать: в свою постель, безо всякого насилия и прочих ужасов. На этом сеанс было решено закончить.
Когда Тома увели, доктор Деньё подошёл к окну и, сцепив руки на пояснице, устремил в него задумчивый взгляд.
– Я думал, что разгадка кроется в том дне, – произнёс он.
– Я тоже. Но придётся ещё поискать.
– Вот так всегда, – покивал мужчина, – мне достаётся самое грязное дело – копаться в чужом подсознании, причём не по разу.
– Это твоя работа.
– Ненавижу её.
– Я же знаю, что ты на самом деле любишь её, – мадам Айзик улыбнулась ему.
Мужчина криво поднял уголок губ в ответ. Да, она права. Просто склад характера у него такой – любит поносить работу, которую считает делом жизни, и тихо, а иногда не очень, ненавидит тех, кто мешает ему её делать.
Оказавшись в палате, Том упал на кровать и обнял подушку, никак не мог перестать улыбаться. То, что он вспомнил, было прекрасно. Это лучше самой смелой мечты! Он приглашён на настоящую вечеринку!
В душе сохранялось, искрило всеми огнями радуги ощущение того, что ему только предстоит посетить эту вечеринку. Он заново переживал те радостно сумасшедшие эмоции
Только через час улыбка померкла на губах, запоздало пришло осознание того, что праздник уже давно прошёл, просто в памяти почему-то не задержался. Но осталась вера в то, что дома ждёт не только отец, но и друзья, которыми он там обзавёлся.
Теперь стало втрое интереснее узнать, что же скрывает прошлое.
– Как я мог об этом забыть? – сам себе прошептал Том и перевернулся на бок лицом к окну, продолжая прижимать к груди уже перенявшую тепло его тела подушку.
Глава 10
Ненастоящий смех,
Глупый маленький мальчик.
Тянешь ладони вверх,
В небо!
Atakama, Солнечный зайчик©
– Ты когда-нибудь был под гипнозом? – спросил Том.
Они со Стеном вновь разместились на тенистой полянке; каждую прогулку они проводили вместе, чего так и не заметили доктора.
– Нет, – ответил мужчина. – Но, вероятно, буду.
– А у меня сейчас как раз идут сеансы, два уже было.
– И как?
– Прикольно, – Том лёг на спину, подложив руки под голову, устремил взгляд в прореху лазурно-голубого неба меж густыми кронами. – Как будто спишь, но не спишь… Доктор Деньё сказал, что это трудно описать, так и есть.
– А для чего тебе назначили гипноз?
– Хотят, чтобы я всё вспомнил. Я тоже этого хочу, особенно теперь. Знаешь, я вспомнил, что меня позвали на вечеринку, это ошеломляюще! Вот только странно осознавать, что она уже давно прошла…
Том несколько погрустнел, задумался над тем самым – давно, всё было давно.
– Не могу понять, как так могло получиться, что я её забыл, – снова заговорил он, всё так же смотря в небеса. – И не могу поверить, что меня позвал Александер – его все любят, я даже не думал, что он знает о моём существовании – и что это уже в прошлом. Может быть, это всё-таки неправда? Не приглашение, а то, какой сейчас год? – он привстал на локтях, с вопрошающей надеждой смотря на собеседника.
Том готов был задавать этот вопрос бесконечно, потому что поверить в «сумасшедший скачок во времени» всё равно не удавалось, хоть, вроде как, он уже и смирился с ним. Он оставался всё тем же четырнадцатилетним мальчиком, мечтающим о друзьях и свободе, а навалившаяся реальность являлась для него странным квестом, игрой. Не нарочно он не верил, что это и есть настоящая жизнь, из которой уже не сбежать – можно лишь выйти со временем из больницы.
– Истина спорна, – ответил Стен, – для каждого она своя. То же самое и с реальностью – всё зависит от того, во что ты веришь.