Умри, Джерри!
Шрифт:
– От чего вы меня лечите? Такими методами…
– Я постараюсь тебе всё объяснить, можешь задавать вопросы, если что-то будет непонятно. Но, Том, повторю ещё раз – держи себя в руках, иначе наш разговор тут же закончится, а ты вернёшься в постель.
Доктор Айзик говорила непривычно твёрдо, может быть, отчасти даже жёстко из-за смысла её слов. Запугивать нехорошо, но это и не запугивание вовсе, просто пациент должен отдавать себе отчёт в том, где его границы дозволенного. И заодно это проверка того, способен ли он это понимать и вести себя адекватно.
Выдержав паузу на тот случай, если
– Скажи, ты готов сейчас беседовать? Или, может быть, ты хочешь сначала привести себя в порядок, позавтракать?
– Я хочу в душ, но только в одиночестве, без санитара, актёра… я уже не знаю, кто он.
Доктор Айзик пошла на уступку и в то же время хитрость – попросила санитара зайти не сразу, чтобы Том уже начал мыться, так был шанс, что он его не заметит. Том принял душ, переоделся в чистую одежду и в сопровождении «взявшегося непонятно откуда» санитара и охранника вернулся в палату. Там как раз заканчивали менять постельное бельё; на принесенном ей стуле ожидала мадам Айзик. Закончив, уборщица открыла окно и удалилась.
Кожу лизнул едва уловимый вздох свежего воздуха. Тому хотелось подойти к окну, выглянуть наружу, подышать, но он сел на кровать.
Мадам Айзик начала свой рассказ с того, что такое диссоциативное расстройство идентичности, объясняла максимально доходчиво, разжёвывала, постоянно следила за реакцией Тома, пытаясь понять, понимает ли он её, сама подталкивала его к уточняющим вопросам. А потом перешла к главному – к тому, что именно этим расстройством он страдает. Том более или менее понял сухую, заковыристую теорию – а известно, что психиатрия является самой сложной отраслью медицины из-за скрытости предмета её изучения, в ней сам чёрт ногу сломит – по крайней мере, уяснил, что диссоциативное расстройство идентичности – это когда в человеке сосуществуют две и более личности, по очереди захватывая власть. Он не мог понять другого – каким образом это относится к нему? Как это, я спал четыре года, а моим телом управлял кто-то другой?
– Его зовут Джерри, – сказала доктор, подводя свой рассказ к завершению, – ту, другую личность.
– Джерри? – с непонятной, близкой к писку интонацией переспросил Том.
Пока шок был слишком силён, чтобы всё осознать в полной мере, испугаться, забиться об стены, сойти с ума от неприятия реальности.
– Да, Джерри, – кивнула женщина. – Тебе интересно узнать о нём?
Том замотал головой, отполз назад, вновь загородившись коленями. Доктор вздохнула и проговорила:
– Хорошо, как хочешь. Поговорим об этом позже, когда ты будешь готов.
Она выдержала паузу, с внимательным ожиданием смотря на парня. Так просто уходить не хотелось, разговор казался незавершенным.
– Разве такое возможно? – дрожащим голосом спросил Том.
– Возможно, Том. Ты сам убедился, что стал взрослее, но не помнишь, как это происходило. А я дала тебе объяснение этому. Если у тебя есть какие-то вопросы, спрашивай, не стесняйся.
– Как так получилось? Откуда эта… диссоциация?
Заставить себя сказать «другая личность» он не смог. Страшно признать вслух, что в тебе ещё кто-то живёт, и Том пока ещё просто не принимал это, был не в силах осознать. В его понимании
Тома нервно передёрнуло от собственных мыслей – правильно отец говорил, чтобы не увлекался фильмами ужасов; он исподлобья посмотрел на доктора.
– Диссоциация наступает вследствие какого-то травмирующего события или событий, – повторила она.
– Но со мной ничего такого не было. Почему это случилось?
Мадам Айзик предполагала, что ответом на данный вопрос может быть подвал, в котором Тому довелось побывать, и все связанные с этим жуткие события, но озвучивать этого не собиралась. Это должен был сделать он сам.
– Полагаю, ты можешь не помнить того, что с тобой произошло, – произнесла она. – Это нормальная реакция на травматический опыт.
Том открыл рот и снова закрыл, нахмурился, а после поднял левую руку тыльной стороной вперёд.
– У меня на теле много таких шрамов. Это может быть как-то связано?
– Думаю, что да. Не беспокойся, Том, мы поможем тебе всё вспомнить.
Том кивнул, положил ладонь на колено и опустил к ней взгляд. Внутри дрожало от возбужденного волнения и неизвестности; эти рубцы – ключ к прошлому. Он ещё не знал, что меньше всего в жизни захочет вспоминать свой кошмар, запрятанный так глубоко и надёжно, что к нему не подобраться ни сознанием, ни чужими словами, ни связанными с ним запахами.
Спасибо Джерри за это.
Оставив его, доктор Айзик направилась в свой кабинет и около него столкнулась с сотрудником полиции, с которой они связались, как только Том пришёл в себя.
– Мадам Айзик?
– Да, это я.
– Капитан Ульи, – представился полицейский. – Мы можем поговорить?
– Конечно. Пройдём в мой кабинет?
Мужчина кивнул и, когда они оказались за закрытой дверью, произнёс:
– Я к вам по поводу того молодого человека – Тома Каулица. Дело в том, что нам не удалось найти о нём никакой информации.
В глазах мадам Айзик сперва отразилось удивление, а после сменилось неприятным напряжением. Неужели они ошиблись, и долгожданная ремиссия на самом деле была всего лишь переключением одной альтер-личности на другую? Иных объяснений тому, почему о Томе ничего не было известно, не находилось.
– Капитан, вы уверены? – уточнила доктор.
– Мы можем всё перепроверить, но в этом едва ли есть смысл. Либо это не его настоящее имя, либо он является гражданином другой страны, а во Францию въехал нелегально и не был нигде учтён.
«Нет, нет, нет!» – хотелось закричать доктору Айзик, но она сохранила самообладание и спросила:
– Вы можете немного подождать меня?
Получив согласие капитана, она взяла диктофон и вернулась к Тому. Тот стоял около окна и нюхал опьяняющую свободу, которой был полон бесконечный мир за решёткой.
– Том, сядь, пожалуйста, нам нужно поговорить, – произнесла женщина. – Это важно.
– Почему я не могу стоять?
– Том, сядь.
Парень послушался, и доктор попросила: