Унгерн: Демон монгольских степей
Шрифт:
Фон Фалькенгайн перед битвой за Карпаты докладывал своему императору Вильгельму II следующее:
— Взгляните, ваше величество, на карту Восточного фронта наших австрийских союзников.
— Что там опять у Вены? Вновь трещит фронт?
— Да, ваше величество. Трещит под ударами этого русского генерала Брусилова.
— Где сейчас может быть прорыв фронта австрийцев?
— На этот раз в горах Карпат.
— Что намерен предпринять мой полевой Генеральный штаб? Ведь помочь эрцгерцогу Фридриху надо незамедлительно.
— Полевой Генеральный штаб думает, ваше величество. Подготовлены для вашей подписи директивы по отправке в Карпаты баварских пехотных полков.
— Отличное решение, мой генерал. Для баварцев что Альпы, что Карпаты — одно и то же.
— Точно так, ваше величество. Баварская пехота в немецкой армии лучше всех подготовлена для войны в горах и горных лесах.
— Генерал Фалькенгайн. Вам известно, что русский полководец Брусилов — кавалерийский генерал? Поэтому он не случайно рвётся на просторы Венгерской равнины.
— Да, ваше величество. И он приготовил нам сюрприз.
— Любопытно. Какой же?
— Он послал на штурм карпатских перевалов казачьи дивизии, спешив их с коней.
— Казаки, наверное, с Кавказа?
— Никак нет. Кавказские казаки почти все воюют против наших союзников-турок в Закавказье.
— Тогда какие русские казаки атакуют в Карпатах?
— Те, которые воевали с японцами в Маньчжурии.
— Из азиатской части России.
— Но чего их особо опасаться? Ведь они из тех войск, что проиграли Императору Хирохито Русское японскую войну.
— Смею вас поправить, ваше величество. Войну проиграли не азиатские казаки русских, а их главнокомандующий генерал от инфантерии Куропаткин.
— Жаль, что не он сейчас командует русским Юго-Западным фронтом. Весьма жаль. Каков же наш ответ на сюрприз кавалерийского генерала Брусилова?
— Баварские полки германской армии. И достаточное число тяжёлой артиллерии. Горные орудия, мортиры крупного калибра. И достаточное число снарядов.
— Хорошо. Химические снаряды под Карпаты отправлены?
— Да, они есть там в неприкосновенном армейском запасе. На самый крайний случай.
— Прекрасно. У меня к вам одна просьба, генерал Фалькенгайн.
— Какая, ваше величество?
— Телеграфируйте в Вену за моей подписью следующее. Пусть уважаемый граф Конрад снимет с карпатского фронта все воинские части с чехами и словаками» Они в этой войне крайне ненадёжны.
— И кем вы считает их надо заменить, ваше величество?
— Только венграми. Пусть они доблестно защищают перевалы в Карпаты, с которых видна их Венгерская равнина. А то русские казаки выпьют всё венгерское вино в их подвалах.
— Смею заметить, ваше величество, что это будет прекрасное добавление к нашим баварцам...
Четыре полка Уссурийской казачьей дивизии «вгрызались» в горные карпатские леса. Бои приходилось вести за каждую господствующую высоту. Просёлочные дороги, которые после каждого дождя превращались в непроходимую грязь, едва вмещали в себя дивизионные тылы. Своих коней всадники чаще вели в горы на поводах, чем сидели на них верхом. Обозные повозки распрягались для того, чтобы две упряжки тянули одну фуру. Порой грузы — провиант, боевые припасы переносились людьми на руках. Всё хуже становилось с фуражом. Порой из-за копны прошлогоднего сена, попавшей по пути на горной поляне, вспыхивали стычки и люди хватались за шашки.
Бригадный командир барон Врангель, флигель-адъютант и Георгиевский кавалер, отличался известным самолюбием. Но теперь он, столкнувшись с горными трудностями, всё чаще советовался с ближайшим окружением: как и где вести наступательные действия, как теснить неприятеля всё выше и выше в горы, как поддерживать бодрость духа в подуставших после непрерывных и длительных боев казаках и приморских драгунах. Люди выдохлись» а из штаба армии» из фронтового штаба генерала от кавалерии Брусилова всё шли и шли телеграфной строкой приказы:
«Уссурийской казачьей дивизии продолжить борьбу за обладание перевалами в Карпатах…»
«Обращаю внимание командиров корпусов, дивизий, бригад и полков на снижение темпов наступления в Карпатах...»
«Напоминаю ещё раз: обладание карпатскими перевалами есть цель наступательной операции Юго-Западного фронта...»
«Государь-император соизволил передать бойцам фронта свою благодарность за проявленную доблесть в боях за Карпаты. Он особенно выделил следующие войска: Уссурийскую казачью дивизию...»
Полковник барон Врангель, вчитываясь между этих сухих телеграфных строк, знал больше о местах боев, чем те люди, которые писали строки рассылаемых приказов. Доблести казакам было не занимать. В лесах, пусть и в карпатских, они чувствовали себя как дома. Ещё бы, с двадцати годков участвовать в постоянных стычках с китайскими бандитами-хунхузами. И нести службу казачью, как службу пограничной стражи. Так что же сдерживало боевой дух нерчинских и амурских казачков бригады?
Бригадный командир решил навестить позиции 1-го Нерчинского полка. И «узнать там правду про горную, войну». Ведь карпатские перевалы требовалось оседлать любой ценой. А подкреплений пехоты не присылалось. Командир приданного дивизии артиллерийского дивизиона на каждом совещании в штабе выслушивал одни и тот же вопрос:
— Вчера посылал две сотни казаков на штурм высоты. Просил у пушкарей огня в поддержку по разведанным целям. А они пристрелочными выстрелами только отделались.
Артиллерийский подполковник устало, привычным жестом вынимал из кармана офицерского кителя исписанный чернильным карандашом цифирью лист и докладывал командиру дивизии. Равно и всем собравшимся в брошенной хозяевами просторной избушке карпатских горцев-гуцулов:
— Да, командир казачьего полка полностью прав. Огневой налёт был сделан первой батареей дивизиона из расчёта два снаряда на один орудийный ствол.