Унгерн: Демон монгольских степей
Шрифт:
Торжественное богослужение состоялось в храме Майдари. Затем светская часть коронации продолжилась в Шаро-Ордо — Златоверхом дворце. Праздник длился несколько дней. И всё это время в многочисленных юртах на берегах реки Толы шли пиры. Самыми почётными гостями были унгерновцы, им в эти дни барон позволял всё.
...Взятие Унгерном столичной Урги и коронация Богдо-хана не принесли мира на землю Халхи. Один из китайских генералов, бежавший на север к советской границе, — Чу Лицзян решил вернуть себе город. Унгерн ошибся, посчитав, что китайские войска навсегда покинут территорию Халхи. Они двинулись не в Маньчжурию, а обратно.
Первое донесение о том, что китайские войска от русской границы двинулись на Ургу, барону Унгерну-Штернбергу принёс знакомый лама из дацана в Кяхтинском Маймачене. Он настолько спешил в монгольскую столицу с тревожной вестью, что загнал не одного степного коня.
Лама говорил с цин-ваном, спасителем Богдо-гэгега и дарителем государственной независимости Халхи, с искренним почтением:
— Господин великий батор. Солдаты-гамины идут на Ургу. Их много.
— Китайская армия идёт на Ургу? Откуда?
— От русской границы. Из Кяхтинского Маймачена.
— Разве они не ушли в Маньчжурию через Забайкальский край? Ведь Чен И шёл в Улясутай?
— Чен И в китайском Маймачене вёл переговоры с советскими начальниками. Но теперь о переговорах не может быть и речи.
— Почему?
— Китайские солдаты устроили в городе резню всех русских, там проживавших. Не пощадили ни детей, ни: женщин, ни стариков. По слухам, убито было в один день до трёхсот человек.
— Что же сказал по этому поводу Чен И?
— Он и генерал гаминов Чу Лицзян сказали, что это месть за убитых в Урге купцов и солдат.
— Значит, китайскими войсками, идущими к Урге, командует генерал Чу Лицаян?
— Он, господин цин-ван. Чен И в последний день уехал в Маньчжурию.
— А что говорят рядовые солдаты?
— Они говорят, что идут брать обратно Ургу потому, что тысячу вёрст по зимней степи, среди враждебных им монголов, к Улясутаю в голоде и холоде они не выдержат. И что в военной победе они смогут спасти свои жизни.
— Правильно говорят. Скажи, лама, чем генерал Чу Лицзян ободряет своих солдат?
— И генерал гаминов, и Чен И всюду говорят, что русских солдат, господин цин-ван, в Урге совсем мало. И что их можно взять голыми руками.
— Голыми руками. Пусть попробует это сделать хоть в степи, хоть под Ургой. Спасибо тебе за весть.
— Я лама. И потому верен Богдо-гэгену, нашему Живому Будде, и его командующему.
— Хорошо сказал. Иди. Твои дорожные расходы будут оплачены с лихвой. Мой адъютант наградит тебя китайским серебром за весть, принесённую вовремя...
Цин-ван Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг сразу же отправился в дом Живого Будды. Но Богдо-гэген уже знал о походе гаминов от русской границы на Ургу. Джебцзун-Дамба-хутухта понимал, что в случае победы китайцы уже не ограничатся в отношении его домашним арестом. Поэтому с тревогой спросил великого батора:
— Гамины генерала Чу Лицзяна хотят взять Ургу обратно. Можно отстоять независимость Халхи от Пекина? Скажи мне прямо, цин-ван?
— Можно, ваше величество.
— Сражаться будешь ты и верные мне ваны. Чем я могу помочь моим воинам кроме молитв?
— Надо объявить мобилизацию ваших подданных от 19 до 25 лет. Пастухи-араты от 25 до 45 лет должны составить отряды для охраны своих округов-хошунов.
— Но призвать пастухов под знамя войны быстро не удастся. Ты, цин-ван, должен это знать. Степь обширна.
— Об этом я знаю. Вся надежда на отряды ванов, чьи кочевья вблизи Урги.
— Хорошо. Сегодня же они получат мои указы пополнить твоё доблестное войско...
Едва успел барон вернуться в Маймачен, в штаб дивизии, как прибыл новый вестник-лама. Но теперь — с пустынного юга Халхи. Он привёз не менее тревожную весть из Кяхтинского Маймачена:
— К монастырю Чойри-Сумэ подошли пекинские войска. Они соединились там с конницей генерала Го Сунлина, бежавшего из Урги.
— Ивановский, расстояние от Урги до Чойри-Сумэ?
— Вёрст 250 по карте, Роман Фёдорович.
— Близко. Скажи мне, лама, китайцы скоро будут наступать от монастыря на Ургу или задержатся?
— Они имеют мало припасов, поэтому в поход выступят в ближайшие дни.
— У генерала Го Сунлина много конницы?
— Тысячи три совсем плохих всадников. Это те, что стояли в Урге и бежали от тебя, господин цин-ван.
— Как ведёт себя местное население близ монастыря?
— Когда стали подходить первые отряды гаминов, пастухи угнали стада подальше в степь. Туда же отъехали их семьи.
— А что монастырские ламы?
— Они молятся за Богдо-гэгена и за твою новую победу над гаминами, господин цин-ван...
Как военачальник, семёновский генерал-лейтенант понял простую истину: противник брал его в кольцо. Если китайское командование в Халхе — Чу Лицзян и Го Суялии — смогут согласовать свои действия по времени и одновременно подойти к Урге, отстоять город будет трудно.
Сперва барон решил разбить китайские войска у монастыря Чойри-Сумэ. Он двинул против своего старого знакомого генерала Го Сунлина большую часть Азиатской конной дивизии и отряд князя Найден-гуна, состоявший из трёх сотен монголов-чахар. Общее командование Унгерн возложил на себя.
Сражение в южных полупустынных степях Халхи состоялось в конце марта 1920 года, когда равнина на высотках начала покрываться молодой травой. Китайцы, вероятно, не ожидали внезапного появления близ Чойри-Сумэ больших сил неприятельской конницы, если за таковые можно было считать тысячу умелых всадников. Унгерн не стал маневрировать в степи, нанеся по войску генерала Го Сунлина удар в лоб, одновременно угрожая ему охватом с флангов.