Универмаг
Шрифт:
– Днем приедет судья, определит кому сколько, — охотно ответил милиционер. — Что, пойдешь в туалет? Пользуйся. Дежурство сдавать буду. — Он принялся тормошить цыганку за плечо. — Подъем! В туалет.
Ресницы цыганки дрогнули, открывая затуманенные сном глаза.
– Чего дергаешь! Свою дергай! — Цыганка приподнялась. — Ну?!
– Не ну, а за дело! Камеру подметете. Придет судья — чтобы не злить по ерунде. А то всю катушку размотаете, пятнадцать суток.
– Ладно. Иди себе, — проворчала цыганка. — Уборная где?
– Я и жду. Тоже мне царевна-лебедь. Золото
Цыганка подобрала булавку, сунула в чащобу черных волос, опустила с нар тощие ноги в теплых чулках. Нашарила сапоги. Натянула...
В коридоре было тепло. На деревянной скамье сидели два небритых парня. Один курил, пряча в ладони сигарету, другой вертел в руках шапку. Тут же, повернувшись спиной к парням, сидела старуха в тулупе.
– Курить запрещается! — строго напомнил милиционер.
– Слушаюсь, начальник, — бодро согласился парень и порыскал глазами, куда приткнуть сигарету.
– Шапку вертеть можно? — ехидно спросил второй.
– Повякай мне еще! — одернул милиционер. — Вам что, бабушка?
– Жалоба у меня. Сверху каплет, комнату заливает.
– Это не к нам. В ЖЭК вам надо.Так они ж еще спят. Замок на ЖЭКе.
– И ты б спала, бабуля, — посоветовал тот, с шапкой.
– Спала-а-а, — подхватила старушка. — На голову каплет. А кровать сто пудов, мне ее с места не сдвинуть.
– Перевернулась бы, надела бы боты да и спала. Есть боты? — Парню было скучно.
– Не острить! — приказал милиционер. — А что вы, бабушка, сами к соседям не подниметесь?
– Поднималась. С лестницы меня шуганули: «Придумала, старая, сухо у нас». А у меня течет.
Цыганка засучила ногами по свежевымытому линолеуму.
– Веди, начальник. А то и здесь натечет.
Светлана надеялась, что Платоша уже пришел. Но, кроме этих троих, никого в коридоре не было. И в тех комнатах, двери которых были распахнуты, никого не было. Милиционер остановился у двери в облупившейся голубой краске и повел головой...
Когда Светлана и цыганка вышли, он стоял в той же позе.
– Полотенце бы дал, — буркнула цыганка, обтирая лицо концом платка. — Или б духовку электрическую прибили.
– Не санаторий, обсохнешь. — И милиционер повел женщин в камеру.
– Ладно тебе! Санаторий... Ты хоть раз цыгана в санатории видел?
– Занялись бы делом — увидел! — веско ответил дежурный и приказал: — С чайником не задерживать, один на всех! Пользуйтесь, пока горячий.
Светлана села на нары, потом прилегла, поддерживая спадающий воротник. От досок тянуло кислым запахом сивухи. Она перевернулась на спину. Пахло меньше, но заныла спина. Еще бы, ночь провалялась на досках... Цыганка расставила кружки и принялась разливать чай,
– Горячий, — проворчала она. Взяла кружку, кусок сахара и поставила на доску рядом с головой Светланы. Со второй кружкой цыганка вернулась к своим нарам.
Она причмокивала, шмыгала носом, хрумкала и шумно глотала.
Светлана пролежала несколько минут. От кружки к щеке тянулось слабое тепло. Приподнявшись, Светлана подобрала сахар, сколупнула ногтем крошку табака. Пригляделась, заметила еще табак. Брезгливо скинула сахар на пол... Чай был теплый, с вонючим рыбным привкусом. Светлана сделала глоток и отодвинула кружку.
– Завтрак, — ворчала цыганка. — Теперь до трех жди. Принесут какой-нибудь суп... А тот мент вроде добрый. У тебя денег нет?
Светлана молчала. Сумку с кошельком, как и все ее вещи, отобрали при составлении протокола.
– Может, что-нибудь осталось в заначке? Попросим мента, он пирожков купит. — Переждав, цыганка вздохнула; — У меня есть три рубчика. В трусах спрятала...
– Ты что, в первый раз?.. Молчишь? Ну молчи, молчи...
Светлана не в первый раз попадала в милицию. Были приводы. Но все сходило с рук. И в участке ни разу не ночевала. Правда, однажды дело дошло до суда. Тот сержант, любитель кроссвордов, об этом напомнил. Но проходила она как свидетель — сама перекупила у какого-то типа шубу. Ее задержали. Сфотографировали. Видно, тот тип был уже на крючке, за ним следили. Потом пришла повестка в суд. Она не явилась. Еще повестка — опять не явилась. Вот и приехал за ней любитель кроссвордов. Кроме нее, свидетелями проходили еще несколько человек. Прижали того типа фактами и фотографиями. Дали срок. А Светлану отпустили, переслав бумагу в техникум: мол, покупает вещи у спекулянтов. Лето, техникум не работал. Так все и похерили...
Цыганка подошла к двери и постучала. Звякнул засов. В проеме показалось лицо дежурного.
– Чайник возьми. Позавтракали, — сказала цыганка. — Забыл?
– Быстро управились. — Дежурный вошел, взял чайник и кружки.
– Послушай, добрый человек, — цыганка протянула дежурному деньги, — купи пирожков. Без сдачи.
– Смену сдаю. Другого проси, — ответил милиционер.
– Ты ж добрый человек. Жена у тебя. Двое детишек. Мальчик и девочка.
Дежурный изумленно приподнял брови. Покачал головой. Взял деньги и аккуратно прикрыл дверь, осторожно брякнул щеколдой. Цыганка засмеялась детским смехом, встряхивая золотым браслетом. Шлепнула смуглой ладонью колено Светланы.
– Здорово он испугался, а? Здорово, да? Как же это я угадала?
И Светлана уже смеялась.
– Слушай, сколько тебе лет? — спросила она сквозь смех.
– Двадцать один, — ответила цыганка. — А тебе?
– Тридцать восемь.
– Я думала, меньше. Это потому, что ты худая.
Помолчали.
– Ты сколько классов кончила? — Светлана не знала, что спросить.
– Классов? Каких классов? Родила в пятнадцать лет пацана.
– Ну? — удивилась Светлана, — С кем же он остался?
– С мужем, — гордо ответила цыганка. — Эх, закурить бы... Вернется тот, с пирожками, я что-нибудь придумаю.
Светлана нащупала в кармане листик жевательной резинки. Листик лежал отдельно, не в сумке, вот и остался... Вытащила, развернула обертку, переломила пополам, протянула цыганке. Та с удовольствием приняла подарок.
– Странные вы люди, цыгане, — произнесла Светлана.
– Почему странные? Как все. Дом. Горячая-холодная вода. Газ. Как все. Раньше было худо, жили в сараях. А теперь в совхозе живем. «Луч» называется. Как все.