Универмаг
Шрифт:
– Между прочим, я не при исполнении. У меня еще перерыв. — Татьяна демонстративно сложила на груди длинные руки.
Сазонов повернулся в сторону касс и крикнул, чтобы прислали жалобную книгу.
Кассир кассы номер пять Кира Александровна Аматуни, вытянув шею, следила за сварой поверх стеклянных боковин своей будочки. Она пыталась точно уловить значение тона главного администратора: выдать припрятанную в самом начале скандала жалобную книгу или сослаться на то, что книга сейчас на обработке в орготделе, надо подождать... Предусмотрительный человек, Кира Александровна Аматуни, оказывая любезность секции, рассчитывала на взаимность...
– В чем дело?! Пришлите жалобную книгу! — повысил голос Сазонов.
Аматуни еще раз
– Пусть пишет. Только без ошибок, — ехидно напутствовал кто-то.
– И не стыдно, — подхватил другой голос. — Девчонки из кожи вон лезут, стараются — и все как вода меж пальцев.
– Я тоже напишу. Благодарность. И что дамочка эта придирается! — воскликнула женщина в искусственной шубе. — Будет так на так!
Эту идею тут же подхватили несколько человек.
– Ну почему же я придираюсь? — сдерживая слезы, пробивалась сквозь возбужденные голоса дама с пухлыми губами. — Она меня обозвала лошадью. А что я требовала? Чтобы меня обслужили как положено.
Сазонов пожал плечами. Не так-то часто становятся на сторону продавцов. Да еще с такой решительностью.
– Покупатель всегда прав, Павел Павлович, — усмехнулся Дорфман и тронул Козлову за руку: мол, ступай в подсобку, не мозоль глаза, администратор сам все уладит, а твое присутствие только распаляет страсти.
В подсобном помещении, отгороженном от зала легким пластиком, тлела слабосильная лампочка. В углу на дачном складном табурете сидела Неля. Татьяна шагнула к зеркалу, достала из кармана расческу.
– Разве это люди? И так и эдак. Все им плохо, — всхлипывала Неля. — А у меня гемоглобин тридцать восемь...
– Самый низкий за всю историю человечества, — перебила Татьяна.
– Тебе смешно. Врачи удивляются.
– Что ты переживаешь? На меня жалоба, не на тебя... За всех ты переживаешь. — В тусклом зеркале она видела печальное лицо подруги. — Сейчас выйдешь — и снова будешь им улыбаться.
– Буду, — вздохнула Неля.
– Знаешь... Я до «Олимпа» в «Спорттоварах» работала. — Татьяна принялась расчесывать свои прямые волосы. — Так мы сговорились с девочками: не видеть покупателя.
– То есть как? — удивилась Неля.
– А так. Смотреть на него и не видеть. Он рядом, а мы — мимо. Словно он за горизонтом. И новеньким наказывали. Ми-мо! А кто нарушал уговор, такие, как ты, скажем, мы им неприятности устраивали, чтобы проучить... Сразу гемоглобин у нас поднялся. А то совсем доходили.
– Не смогла бы я так. Чтобы мимо, — вздохнула Неля.
– Смогла бы. Вошла бы во вкус и смогла. — Татьяна обернулась и посмотрела на подругу. — Слушай, ты вот стараешься... Сама по себе или в игру такую играешь? Юлька Дербенева из кожгалантереи в игру, говорит, играет. Иначе с ума можно сойти.
– Нет. Не играю я в игру. Работаю, и все.
– Наверно, ты по натуре такая, — вздохнула Татьяна. — Шизик.
– Почему шизик? — обиделась Неля. — Что ты на всех кидаешься!
Татьяна не отвечала, продолжая расчесывать волосы. Зеркало точно изнутри раскололось, и в ярком сломе возникла фигура Леона. Будто из ничего. Татьяна поначалу и не видела, что это Леон, она почувствовала толчок в груди, а когда Леон прикрыл дверь и погас яркий излом от падающего в щель света торгового зала, поняла, кто явился... И вновь зеркало треснуло светом, поглотив фигуру Нели, — та вышла в зал...
– Здрасьте, я ваша тетя! — Татьяна продолжала расчесывать волосы.
– У тебя искры сыплются, — ответил Леон через паузу.
– Ты всегда ко мне очень внимательный... Явился вдруг.
Татьяна улыбнулась. Выражение высокомерия, так портившее лицо, исчезло. И глаза —
– Ну и ну! Три минуты пересидела с перерыва. И так Каланча донос на меня катанул. Правда, Рудина обещала прикрыть, чтобы не лишать секцию премии. Но боюсь, не пойдет против директора. Леону хотелось чем-то задобрить Татьяну.
– Ладно, я поговорю с твоей Рудиной. Есть ход. Улажу. Но ты должна что-то решить, понимаешь?!
7
Вечер казался бесконечным, когда работа заканчивалась в пять и было нечего делать. Сегодня Неля Павлова заступила в первую смену и вначале шестого уже вышла из Универмага. Стукнула за спиной дверь проходной. Улица приняла Нелю легко и привычно. Домой идти не хотелось. По телевизору ничего интересного не ожидалось. Конечно, дома бы работа нашлась, но подождет выходного дня. Мама просила купить колбасу. Считалось, что именно в магазинах Главной улицы продукты особенные. И никакие они не особенные, такие же, как и везде, но так уж считалось. Неля нередко покупала кое-что в своем далеком универсаме, и мать восхищалась: вот какое снабжение в центре, не то что у нас...
У некоторых девчонок были знакомые продавщицы в гастрономах, оставляли им всякую вкуснятину. А у Нели такие знакомства не ладились. Как-то подошла к ней в отдел одна, говорит: «Помоги достать туфли, я в продмаге стою, на Речном проспекте, если что надо — всегда пожалуйста». Неля смутилась, пообещала позвонить, если поступит что интересное, но бумажку с телефоном затеряла...
Неля зашла в магазин «Диета». Народу! Не меньше, чем в секции, когда торгуют дефицитом. И в «Трех поросятах» не протолкнуться. Конечно, самые часы «пик». Автобусы присели чуть ли не на брюхо, двери не смыкаются, из проемов спины выгибаются, зады торчат. Шоферы упрямятся, с места не трогают, выжидают. Им тоже неохота отвечать, если кто вывалится. Неля пропустила автобус, потом еще один. Даже не втиснуться. Отчаялась, решила идти пешком, не такси же останавливать, никакой зарплаты не хватит... И тут вдруг подкатил совершенно пустой автобус. Точно хрустальный дворец. Видно, прямо из парка, или водитель ездил домой на обед, бывает же такое везенье. И главное: дверь автобуса распахнулась прямо перед Нелей как по заказу.
Она ворвалась в салон первой. Кресла манили уютом сидений, покрытых прозрачной пленкой. Неля даже растерялась: какое выбрать? Но раздумывать было некогда, и Неля юркнула на ближайшее кресло, отвернулась к окну. В толпе, осаждающей автобус с улицы, она обратила внимание на молодого человека в белой спортивной шапочке, натянутой на уши. Уловив взгляд Нели, парень подмигнул ей озорными глазами. Неля улыбнулась. Парень смешался с толпой и вскоре, протиснувшись в салон, замер столбом, опираясь согнутой в локте рукой. Сидящая рядом с Нелей бабка тотчас засекла сигналы, которые посылал парень Неле, и, целомудренно поджав губы, принялась разглядывать то парня, то Нелю. Не скрываясь. Неле хотелось показать ей язык. Однако настроение поднималось. Действительно, не век же ей вспоминать сегодняшний день. Неля вздохнула. Нет, не сможет она так, как Татьяна: смотреть на покупателя и не видеть. В конце концов, сама выбрала профессию, никто ее не заставлял. Впрочем, если по правде, не совсем сама. Отчим весь в советах заходился. Иди, мол, в продавцы, как сыр в масле будешь кататься. Сам он работал грузчиком, мир этот знал. Только не он решил судьбу Нели, сама решила. Отчима она недолюбливала. И вообще, странные какие-то у них складывались отношения в семье. Последнее время она чувствовала напряжение. Словно стены и потолок изнутри нагревались, дышать стало труднее. Да и мать хороша: все ему прощает. Любит, вот и прощает... Неля еще раз вздохнула и взглянула на парня. Тот отчаянно буравил ее глазами. Даже причмокивал, пытаясь привлечь к себе внимание.