Упоние властью
Шрифт:
Честер был адвокатом, поэтому отец часто делился с ним идеями.
— Над чем ты работал с отцом? — спрашиваю я, немного удивившись, поскольку нет никого более пристрастного, чем члены твоей собственной семьи.
— Да, он попросил меня оформить предварительные документы, — говорит он, глядя на меня с подозрением, а затем добавляет. — Каждый из вас, мальчики, мог бы потерять кучу денег.
— Знаю, но я не мог вернуться в Нью-Йорк, так как работать с ним и Тайлером — это была бы чистая пытка для меня, — поясняю я, не зная, что в этот момент Тайлер стоит прямо позади меня.
— И ты говоришь, что
— Без обид, но ты знаешь, как отец и я всегда сталкивались лбами.
Я протягиваю руку и обнимаю его.
— Привет, Ванесса.
— Привет, Трей. Рада тебя видеть.
Она улыбается и тянется ко мне. Сладкий запах ее духов мгновенно переносит меня назад в прошлое. Мне всегда нравилось, как она пахнет.
— Я, правда, скучал по вам, ребята.
Я смотрю ей прямо в глаза прежде, чем перевожу взгляд на своего брата.
— Пересечемся позже, — говорит Честер, протягивая мне свою визитную карточку. — Позвони мне как-нибудь.
— Что хотел этот кусок дерьма? — шипит Тайлер после того, как Честер заходит в похоронное бюро.
— Не знаю, — отвечаю я ему, все еще потрясенный его характеристикой Честера. — Видимо, отец работал с ним над реструктуризацией компании.
— Да, у отца действительно были тараканы в голове, — усмехается Тайлер и приобнимает Ванессу. — Нам тоже лучше зайти внутрь.
Глядя вниз, на гроб отца, мне трудно поверить, что это действительно он. Я вспоминаю ранние годы, когда он и папа брали Тайлера и меня с собой на рыбалку. Я до сих пор храню в памяти, как поймал свою первую рыбу, чуть не свалившись за борт лодки. Это была самая огромнейшая рыбина, которую я когда-либо поймал, конечно, учитывая, что с того времени я особо не занимался рыбной ловлей. Так странно думать, что отец покинул нас.
Совершенно очевидно, что пришлось использовать тонны косметики, чтобы скрыть его раны. Честно говоря, я бы его не узнал. По идее, сейчас по моему лицу должны бежать слезы, но вместо этого все, что я чувствую — только оцепенение. Слез у меня даже близко не было до того момента, пока я не вижу лицо Наны, которая полностью расклеилась, когда приблизилась к гробу.
— Мне так жаль, — шепчу я, приобнимая ее, пока она смотрит на отца.
— Он был в расцвете сил, — всхлипывает она.
Ее тело содрогается от рыданий, когда она окончательно срывается и плачет с такой болью, которую может чувствовать только мать. Я поворачиваюсь к ней и обнимаю ее обеими руками. Она такая хрупкая и дрожащая. Ей не следует проходить через это.
— Мам, все в порядке, — говорит Маргарет, подойдя к ней сзади, и забирая ее из моих объятий. — Он сейчас в лучшем месте.
— Он был слишком молод. Это должна была быть я, — плачет она. — Это должна была быть я.
Я делаю шаг назад и утираю слезы, образовавшиеся в уголках глаз.
— Нет, это было предначертано ему. Он не был настолько хорошим человеком, как ты или папа.
Я очень расстроен, что мама так переживает, но мне трудно даже делать вид, что я испытываю боль от того, что его больше нет с нами. Вместо печали я ощущаю в груди только пустоту и лживость.
Я перехожу от человека к человеку, приветствуя их и разделяя соболезнования. Все выглядят намного старше, чем я их помню. Подозреваю,
После короткого молебна нашу небольшую компанию попросили поделиться своими воспоминаниями о моем отце. Все молчат, ожидая, что кто-нибудь другой заговорит. Я в очередной раз вспоминаю про рыбалку. Про себя я уже решил, что если кто-нибудь в ближайшее время не выступит, то мне придется говорить именно об этом. Моя мать, наконец, встает и начинает рассказывать всем, каким замечательным отцом он был для Тайлера и меня. Ее голос немного дрожит, пока она делится со всеми воспоминаниями о том, как он всегда обеспечивал нас всем необходимым и всегда был с нами, когда мы нуждались в нем. Я посмотрел на Тайлера, и мы оба кивнули головами в знак согласия. Это была та мама, которую я помню с юности. Она всегда была внимательной и доброй.
— Девчата, вы где? — спрашиваю я Лив, после того как выхожу через боковую дверь.
— Мы в баре «Rose» в Грамерси [прим.пер. Район на северо-востоке Нижнего Манхэттена], — отвечает она.
— Это было одно из трех мест, о которых я подумал. Я уже в пути.
Я проскальзываю в лимузин и сообщаю водителю, где меня высадить, прежде чем я потом вернусь к матери. Он не видит проблемы с моим маршрутом. Я чувствую себя немного виноватым из-за того, что ушел, не попрощавшись ни с кем, но с большинством из них я увижусь завтра. Я чувствовал там себя просто отвратительно, и буду рад, когда это тяжелое испытание закончится.
Пока мы ползем по пробкам, мой мозг возвращается в прошлое, вспоминая, как мои руки обвивали Ванессу. Боже, она по-прежнему выглядит хорошо. Кажется, она из тех женщин, которые с возрастом только хорошеют. Тайлер, с другой стороны, все еще находится под кайфом от обезболивающих препаратов, которые делают его взгляд мутным. Мама, кажется, не задумывается над тем, что такая проблема существует, но я-то знаю, что сегодня он полностью был под действием наркотиков. Пока я не уехал в Калифорнию, планирую поговорить об этом с Ванессой.
Часть меня хочет, как можно скорее уехать отсюда, но я знаю, что сейчас это невозможно. Тайлер и я скоро будем двумя крупнейшими акционерами компании, поэтому на нас теперь лежит определенная степень ответственности. Удивительно, но мы все могли бы упустить в понедельник. Видимо, у меня есть немного положительной кармы, которая работает на меня, так как нет другого объяснения, как все в итоге для меня сложилось.
— Срань господня!
Огромная толпа фотографов облепляет наш лимузин, когда мы подъезжаем к «Gramercy Park Hotel». Они, наверное, думают, что я знаменитость или что-то в этом роде, поскольку этот отель является одной из горячих точек для богатых и знаменитых.