Упрямая девчонка
Шрифт:
Наконец она набралась духу и покинула свое укрытие. Осторожно выбралась на дорогу, волоча за собой тяжелую сумку, и первым делом встала на колени и прижала ладонь к земле. Ничего. Все вокруг дышало тишиной и покоем. Мелисанда с облегчением перевела дух, в воздухе перед ее лицом повисло легкое облачко пара.
И все-таки это было странно. Она решительно не ожидала подобного поворота событий. Девушка выпрямилась и внимательно посмотрела в ту сторону, откуда прискакал одинокий всадник. Дорога уходила в непроглядную тьму, и на ней не было видно ни одной живой души.
Мелисанда растерялась: не может быть, чтобы граф один отправился в погоню, не снарядив целый отряд! Или это был не он? Но ведь Мелисанде удалось хорошо разглядеть его лошадь. Она не раз слышала описание любимого жеребца лорда Беллингема. Граф так воспитал это норовистое животное, что никто не смел приблизиться к нему, кроме хозяина, и уж тем более сесть на него верхом. Огромный, черный как уголь, и только на одной ноге есть белый чулок. Значит, она видела именно его, Марлибона!
Мелисанда едва успела повернуться, чтобы продолжать свое одинокое путешествие до Лондона, как вдруг из кустов на левой обочине прямо перед ней на дорогу выскочило нечто темное, неимоверных размеров — словно сам дьявол явился перед бедной девушкой во плоти!
Мелисанда завизжала от страха, и жеребец взвился перед ней на дыбы. Марлибон!!! Несчастная выпустила из рук сумку и побежала прочь, не разбирая дороги. Чем дальше она забиралась в лес, тем гуще росли деревья, больно хлеставшие ее по лицу и цеплявшиеся за юбку своими ветвями. А за ее спиной, словно судьба, тяжело грохотали конские копыта.
— Уходи! — закричала она, и ее дрожащий голос жадно поглотила ночная тьма. — Прошу тебя, оставь меня в покое!
— Постойте! — отвечал мужской голос, и она припустила в лес с новой силой.
Отчаяние и страх гнали ее вперед и вперед. Если Беллингем способен привязать горничную к дереву за простое непослушание, то что же он сделает с женщиной, опозорившей его на весь свет?
От ужаса она едва дышала, кровь громко стучала у нее в висках. Однако Мелисанда упрямо продолжала двигаться в глубину леса, пока мрак под кронами деревьев не стал настолько густым, что невозможно было разглядеть даже вытянутую перед собой руку. Наверное, она забралась в самую чащу, даже преследовавший ее человек отстал.
Из последних сил девушка рванулась вперед, но в темноте споткнулась о корень, упала и покатилась с невидимого в темноте обрыва. Она катилась, катилась и катилась без конца, чувствуя, как шпильки одна за другой вылетают из волос, а юбка от быстрого вращения все плотнее обматывается вокруг ног. Попытки за что-нибудь зацепиться руками или ногами ни к чему не привели — она только ободрала их о землю до крови. Тем временем мало-помалу падение стало замедляться, но не успела Мелисанда остановиться, как со всего размаху налетела боком на один камень, а виском — на другой.
И без того темная ночь превратилась для нее в бездну беспамятства.
Через некоторое время она пришла в себя, потревоженная чьим-то горячим дыханием у себя на затылке. Вокруг по-прежнему царила ночная тьма, а над Мелисандой нависла огромная туша Марлибона. Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в виске, Мелисанда попыталась подняться и тут же охнула от острой боли в ушибленных ребрах. Тем не менее ей удалось приподняться.
Конь тихонько переступил копытами и ласково ткнулся мордой ей в плечо. Мелисанда хотела погладить его, но при виде поднятой руки жеребец пугливо отшатнулся.
— Тише, тише, Марлибон, — прошептала она. — Где твой хозяин, а? Ты что, его сбросил?
На жеребце не оказалось ни седла, ни уздечки. Не было видно даже недоуздка. Мелисанда честно попыталась представить себе, как его сиятельство граф Беллингем скачет без седла, — и не смогла. Этот вельможа был помешан на внешних приличиях. Он скорее повесится, чем поедет на своем жеребце, как какой-нибудь крестьянин.
Но тогда кто же тот всадник, что так отчаянно цеплялся за гриву Марлибона там, на дороге? И кто с таким упорством тащился за ней сквозь лесную чащу, рискуя свернуть себе шею? С одной стороны, по всему выходило, что это мог быть кто угодно, но не Беллингем, ведь если бы граф действительно отправился за ней в погоню, его сопровождала бы целая свора помощников. А если скандальное бегство невесты чуть ли не из-под венца вогнало графа в такой стыд, что он постарался сохранить все в тайне? Но и тогда Мелисанда не могла представить причину, по которой Беллингем согласился бы доверить своего бесценного жеребца кому-то еще.
Кряхтя и охая от боли при каждом движении, девушка встала и внимательно осмотрелась. Вокруг было совершенно безлюдно: никто не пытался за ней следить, никто не караулил в засаде. Исчез даже тот настырный тип, что не так давно болтался на спине у Марлибона.
Мелисанда задумчиво посмотрела на жеребца. Если она сейчас уйдет и бросит его в лесу, сумеет ли он найти дорогу домой? Но с собой его взять она не может. В глазах всего света это будет выглядеть как воровство.
Сначала девушка попыталась вскарабкаться на тот обрыв, с которого так неудачно упала, чтобы вернуться на старое место и оттуда продолжать свой путь. Но острая боль в виске и в боку, слабость и головокружение сделали этот подъем невозможным. Ей пришлось передохнуть, чтобы прийти в себя, и отправиться в обход.
Первые несколько минут жеребец спокойно стоял и смотрел, как она уходит все дальше, но вскоре она услышала за спиной его медленные тяжелые шаги.
Не прошло и четверти часа, как Мелисанда наткнулась на тропу. Ей пришлось выбрать направление наобум, поскольку она совсем утратила ориентацию, однако само наличие тропы внушало некоторую надежду. Все тропы куда-нибудь приводят, разве не так? Так, в сопровождении Марлибона, беглянка миновала примерно с четверть мили, когда из леса по правую руку до нее донесся чей-то жалобный стон. Девушка остановилась. Марлибон тоже замер на месте. Она прислушалась.
Ну да, вот опять! Это стонет какой-то человек, стонет и чертыхается. Уши у Марлибона встали торчком, он дважды встряхнул головой и негромко заржал.
У Мелисанды упало сердце. Неужели это Беллингем? Вдруг во время своей бешеной скачки он не удержался на коне и упал? И теперь лежит в лесу, беспомощный и раненый? Следует ли ей найти его и попытаться помочь? Но чем она ему поможет? А кроме того, в этом случае он ее наверняка схватит!
Мелисанда вступила в спор со своей совестью. С одной стороны, ей ужасно хотелось бежать куда глаза глядят, но, с другой стороны, долг христианки не позволял бросить на произвол судьбы несчастного, явно страдавшего от ран.