Уравнение с четырьмя неизвестными

Scarran

Каминский шлепнул ладонью по столу:

— Верно! Марго! Мы спросим Марго!

И он позвонил.

***

Марго согласилась встретиться с нами. Завтра, в семь. Мы вышли из кабака и остановились у машин. Музыкант посмотрел на меня. Я на него. И протянул руку. Он снова улыбнулся и пожал ее.

Я прыгнул в машину и поехал домой, люто завидуя музыканту. Он ехал к Нике. Я знал это, хотя не мог бы объяснить, откуда знаю. А я ехал домой, и думал, как буду печально рассматривать Никины фотки. Чертов музыкант! И чертова Ли! Мне повезло попасть в такой расклад, когда и с тузами на руках чувствуешь себя

шестеркой. Допустим, только допустим, что мы выведем Ли из игры. Какие у меня шансы против Каминского? Ничтожные. Остается только надеяться, что Ника — это и есть моя судьба. И Судьба позаботится о нас сама.

Реверс:

Каминский сжимал руль и все пытался успокоиться. Этот парень вывел его из равновесия. Разбудил тлеющую под слоем пепла ненависть к Ли. Ее надо было убить тогда, еще тогда, когда все случилось с Крисой. Ее надо уничтожить, растоптать! Влад свернул на Шильмана и остановился. Выкурить сигарету. Переключиться. Вспомнить запах Вериных волос. Окунуться в настоящее…

Вера ходила по прихожей и выламывала пальцы. Он сейчас приедет. Снова. У них происходит ЭТО. То самое, чего Вера так боится. Он не оставит ее в покое, он не даст ей возможности перебить, вытряхнуть его из ее головы. Он не отпустит ее. Что делать? Куда бежать? Как бежать? Зачем бежать?

Маргарита открыла шкатулку. Вот ее сокровища – десяток фотографий, порванная цепочка, брелок от ключей, бандана*… Вот ее сокровища — улыбка не для нее, букет не для нее, месть не за нее. Вот ее сокровища — ее слезы.

Оvertime – сверхурочная работа.

Банда?на (хинди ????? bandhana — повязывать) — платок. Первоначально банданы использовались испанскими вакерос, а позже американскими ковбоями для защиты от пыли — носились на шее и могли быть быстро надеты на лицо, чтобы закрыть нос и рот от клубов пыли, поднимаемых скотом. Банданы являются модным аксессуаром одежды в неформальской среде, часто завязываются на голове, вокруг запястий, просто заправляются в джинсы и т. п.

Книга предоставлена группой в контакте “Ольга Горовая и другие авторы журнала САМИЗДАТ”

http://vk.com/olgagorovai

(Ксения Авдашкина)

Глава 21

Аверс:

Я ненавижу понедельники. Но что такое понедельник по сравнению с сегодняшним дурацким вторником? Я ехала домой и прокручивала прошедший день в голове.

Начался он не плохо. Даже очень хорошо. Каминский проснулся, обнаружил у себя под боком голую, спящую, беззащитную меня и, конечно, разбудил в свойственной ему манере. Все было как всегда улетно, и, тем не менее, совсем иначе, чем всегда. О, боги! Я оперирую словом «всегда» в отношении секса с Каминским! Ужас, ужас! Но было иначе – медленно и запредельно нежно. Так нежно, так бережно, так сладко… и молча. Он не сказал ни единого слова. И это тоже меня удивило.

Потом были водные процедуры. И мне не удалось выгнать Влада из ванной, так что он повторил попытку, и я скребла кафель и подвывала вместо того чтобы чистить зубы и сушить волосы.

Потом мы чуть не сожгли яичницу, потому как его неугомонное величество предприняло попытку нагнуть меня на обеденный стол. Но тут уж я воспротивилась, яичница была спасена, и мы позавтракали. А потом мне удалось сбежать и соскочить с темы ключей: я разыграла пьесу «Ах, я опаздываю! ». Влад, не привязанный к необходимости ходить в контору,

порывался везти меня сам, но я отбилась и упорхнула.

Утро можно было считать сносным, особенно если учесть, что тема «моих-твоих» и вообще чувств не поднималась. Влад либо удивительно тонко почувствовал, что я не поддержу эту беседу, либо просто устал, и взял паузу в своих попытках выбить из меня подтверждение того, что …

Но я все равно была какая-то депрессивная. Целый день депрессивная. Особенно расстроил меня звонок Влада, сообщившего мне, что у него встреча в семь часов, он не знает, во сколько освободится, и каково мое мнение по поводу того, чтобы он приехал после своей встречи ко мне на Шильмана, раз уж я так упорствую в своем нежелании ехать после работы к нему на Посольскую. Я не смогла сказать ему, что я против. Вот не смогла, и все. И после этого «не смогла» мне стало особенно тоскливо. Настолько тоскливо, что я разболталась своим языком и испортила настроение Птичке. Как же хорошо, что он поговорил со мной об этом! Он такой умница! Девки даже не понимают, что Таир-мачо ни в какое сравнение не идет с Таиром-другом.

Ну и день неумолимо двигался к концу. Мойдодыр клянчил overtime из Таира, а мне даже не подумал его предложить. Так что пришлось собрать манатки и выступить домой. По приезде я совершила трудовой подвиг в обнимку со шваброй, и даже помыла в ванной плитку — все что угодно, только не думать о Владе и всем этом. Потом я устроила ревизию холодильнику и ужаснулась. Пришлось напяливать куртку и бежать в гастроном на углу. А потом время вышло, и я поперхнулась дымом, стоя на балконе: во двор въехал пыльный туссон.

Влад был какой-то странный, какой-то взвинченный. Схватил меня на пороге и присосался, как пиявка, даже дверь не дал закрыть. Когда мне удалось отбиться, я предупредила его:

— Если ты снова потащишь меня в койку, я расцарапаю тебе лицо!

— Ошибаешься, — ухмыльнулся он, разуваясь и швыряя куртку на вешалку, — ты расцарапаешь мне спину. И может быть задницу, но никак не лицо.

— Мы можем заниматься чем-нибудь еще, кроме секса? Пойдем ужинать, — я пошла в кухню.

Влад прокричал мне из ванной:

— Сейчас. А что ты приготовила? Прости, я не купил никаких продуктов, просто не подумал.

— Курицу и фасоль. Ты ешь фасоль?

— Я ем фасоль. Я, правда, уже ел вечером, но все равно голодный. Давай свою фасоль. И курицу. И сядь уже со мной.

Мы ужинали. Бабушкин абажур делал кухню такой уютной. Влад ел и поглядывал из-под ресниц, даже не скрывая удовольствия. И дело было не в нереально вкусной курице, нет. Дело было в самой постановке вопроса: мы ужинали у меня на кухне, вместе, после тяжелого дня.

— Как прошел твой день?

Боже, какая банальщина! Но как необычно и приятно ее слышать!

— Нормально, — ответила я, — скоро дедлайн, все с ума посходили. Коробочка привез из командировке шикарные пряники. Агаларов вышел с больничного. Непомилуева угробила свой монитор. Все нормально.

И замолчала, не в силах спросить, как прошел его день. Ну, я зря надеялась. Это же Каминский! Его не нужно спрашивать, он сам все расскажет.

— У меня тоже нормально. Я мотался пол дня по поставщикам. А вечером мне испортили все настроение, так что тебе предстоит отвратительно нудный Каа, ты готова?