Урга и Унгерн

Толмачёв Максим

– В соответствии с нашим планом все должно было пройти совершенно бескровно. Сипайло ставилась задача во время сегодняшних празднеств сначала опоить охрану Комендантской команды водкой, потом выдать чарасу и под занавес выставить им «особую четверть» – настойку самогона на травах и опиуме. После этого все казачки должны забыться крепким сном. Далее мы с Казагранди, который тайно прибыл в Ургу вчера ночью, в условленное время появляемся в здании, аккуратно перекладываем золото из деревянных ящиков в брезентовые мешки и выносим их наружу. Наша часть работы заключается в том, чтобы загрузить автомобиль Казагранди слитками, оставив все ящики в хранилище с виду нетронутыми. Ревизии золотого запаса, со слов Макарки, ни разу еще не проводились, так что пропажа

вряд ли обнаружится в ближайшие месяцы. Утром в девять часов на пост заступает новая команда охраны, старая идет в казармы отсыпаться. Этот сценарий несколько раз проиграли вместе с Сипайло, накладок не должно было случиться!

Рерих высыпал из склянки немного кристаллов, раздавил их ножом, сделал четыре дорожки и, приняв свою часть, положил трубочку передо мной. Мой метамфетамин забрал Унгерн, и уже больше двух недель я не нюхал этого бодрящего порошка. Просить Рериха о новой склянке мне было как-то неловко, ведь он уже давал мне разумный совет прятать кристаллы подальше от чужих глаз.

– Сипайло решил сделать по-своему. Когда мы с Казагранди в роли водителя прибыли на автомобиле к зданию банка, Макарка выскочил к нам возбужденный, размахивал наганом и трясся, как малярийный. Он провел нас в подвал, сбивчиво рассказывая по дороге о том, что произошло. По его словам выходило, что для усиления охраны на время праздников барон выделил людей из бывшей японской сотни майора Судзуки.

– Это тот Судзуки, который с Баруна бежал в Ургу?

– Да, тот, что якобы бежал в Ургу, – кивнул Рерих, интонацией выделив слово «якобы». – Унгерн опасался, что во время праздников, которые будут продолжаться несколько дней, кому-нибудь может прийти шальная мысль совершить ограбление золотого запаса! Много новых людей в городе, повальные пьянки, одобренные на время Дедушкой, – короче, он решил подстраховаться.

Караульные казачки сразу надрались в хламину, а японцы пить вовсе отказались. Ну, Сипайло решил сымпровизировать. По уставу двое бойцов должны нести вахту в подвальном помещении, еще трое – дежурить попеременно в холле комендатуры. С учетом усиления охраны получалось, что в здании банка одновременно находились девять человек. Пятеро казаков пьянствовали в холле, двое японцев оставались тут же на посту, еще двое несли вахту в подвале хранилища. В момент, когда казачки уже срубились, Макарка заколол ножом одного из японцев, а второго начал душить. На шум из подвала выскочил один из бойцов японской команды и, увидев расправу, открыл по Макарке стрельбу из винтовки. Не попал, вернулся в подвал, сообщив напарнику о случившемся. Сипайло попытался спуститься и в ответ получил организованный огневой отпор.

Нам пришлось перестрелку вести, удачей было то, что Казагранди несколько гранат с собой прихватил. Выбили японцев с шумом и дымом, хорошо, дело в подвале происходило, звуков снаружи не слышно. Но Казагранди зацепило в плечо. Два казачка проснулись от шума, пришлось их застрелить в упор, остальных спящих Макарка в суматохе передушил. Провозились в подвале некоторое время. Потом передушенных охранников сверху перетащили вниз, чтобы имитировать перестрелку между казаками и японцами. Это Сипайло придумал. Идея была представить все таким образом, что японцы напали на казаков, перебили их, вынесли золото и скрылись с награбленным.

– Ну, толковая идея, мне кажется.

– Была бы толковой, да только казаки-то задушены, с синими пятнами на шее, и японцы все перебиты, выходит, что и бежать с золотом некому! Из живых комендантских только Сипайло. У меня была мысль его сразу в расход пустить, да Казагранди ранен – а кто понесет мешки с золотом, кто машину поведет? Я ведь не умею. Ну и с трупами нужно было что-то делать. Перетащили с Сипайло мешки к машине, а они хоть и небольшие, а тяжеленные! Пудов по шесть в каждом.

– Много взяли?

– Ну, пять ящиков разгрузили, у авто рессоры чуть не до земли просели, больше брать было просто нереально. Погрузили золото, брезентом накрыли, пошли с трупами разбираться. Макарка хоть и

дерганый, но башка у него варит. Предложил пару японцев в машину перенести да по дороге за городом их выкинуть, мол, свои пристрелили, чтоб добычу не делить. А кто свои-то? Ведь больше и не было никого. Вот тут про Судзуки и выяснилось! Его ведь считали бежавшим с Баруна, думали, что в Ургу подался с несколькими офицерами. После штурма его следов в столице не обнаружили, решили, что он на Калган ушел. А он в это время в подвале у Сипайло был. Макарка его вместе с другими японскими офицерами в своих застенках пытал еще неделю! А барону не доложил. Вообще, у Душегуба этого в подземельях страшные вещи творятся. Ну вот, он в итоге всех японцев в расход пустил, а головы поотрезал и в банки со спиртом техническим закатал, ну ты видел его коллекцию.

Даже под действием кристаллов мне стало дурно от одной только мысли о шкафах с головами и человеческом сале. Еще мне вспомнилась Дуся, которую я закопал в саду, хорошо еще ей голову Макарка не отрезал…

– Ну вот, эти головы и решено было пустить в ход. План возник рискованный, но вполне себе годный. В шкафах, кроме Судзуки, еще две японские головы нашлись. Их вместе с трупами солдат погрузили в автомобиль, оставшимися гранатами по совету Казагранди в подвале изуродовали тела казаков, чтобы скрыть следы удушения, заперли вход в комендатуру на ключ, потом выехали на машине подальше от здания. Сипайло двинул с раненым Казагранди по Калганскому тракту в сторону Чойрына. Верстах в двадцати у нас схрон был подготовлен, в него нужно было золото выгрузить и землей присыпать. Мы во время побега этим же путем поедем, доберемся до схрона, возьмем золото и по новым картам Лисовского выйдем на Хайларский тракт. Так что Сипайло с раненым Казагранди за пару часов должны были управиться с золотом и вернуться в Ургу. Ну а я пошел на торжественный ужин в честь коронации, где обязан был присутствовать по приказу барона.

– Как же ты Сипайло с раненым Казагранди отпустил? Да еще и на автомобиле с золотом? Он же задушит Казагранди, а сам немедля направится к границе!

– Да, такая мысль у меня тоже возникла. Но я слил часть топлива из бензобака. До схрона и назад им с запасом хватит, а вот дальше нет. Макарка ведь не дурак, он без документов и топлива на восток не выдвинется, даже груженный золотом. Его же конные чахары за пару дней настигнут в пути, тем более в дивизии теперь автомобили с пулеметами имеются, эти побыстрее всадников будут. Ну и сам Казагранди не юнец безусый – тертый партизан. Он хоть и ранен, но при оружии, Макарке забаловать по дороге не даст.

А по возвращении привезут головы Судзуки и его офицеров, ну и часть золота, расскажут, что остальные японцы с награбленным скрылись. Все очень правдоподобно выйдет. Обставим так, что Казагранди затемно на коронацию в Ургу приехал, решил в комендатуре отметиться, обнаружил там нападение японцев… Вместе с Сипайло отбили их атаку и начали преследование, догнали на Калганском тракте. Кстати, они трупы двух японцев подальше по тракту на Калган выбросить должны, чтобы подтвердить историю. Настигли, мол, перестреляли часть японцев и отбили золото. Казагранди был ранен в перестрелке. Барон, конечно, погоню организует, поищут, порыщут и вернутся ни с чем. А мы, как все затихнет, к схрону смотаемся и золотишко перепрячем, чтобы Сипайло этого не сделал за нас. Унгерн, думаю, подвоха не заподозрит, ведь золото мы вернем, пусть не все, да кто же узнает, сколько именно украли?

– А золота много возвращать придется?

– Ивановский, тут жадничать нельзя. Ящик, не меньше, вернуть нужно.

– И что теперь?

– Будем ждать Макарку. Думаю, утром Дедушка всех высших чинов к себе вызовет. В девять пересменка в Комендантской команде; если за ночь и не обнаружили трупов, то уж засветло двери взломают – и все откроется. В целом вроде план нормальный, сработать должен, только вот Сипайло теперь – слабое звено. Мутный он, хитрый и подлый чрезвычайно. Я подумываю о том, как бы его вообще аккуратненько убрать со сцены.