Урмель, который приплыл на льдине
Шрифт:
— Профессор! — взревела Хрюква. — Он умер?!
— Не знаю… — Тибатонг стал белым, как привидение. Он склонился над крошкой и вытер ему кровь со лба. Звери сгрудились вокруг профессора. Пинг оказался рядом с воронкой.
— Ну и вонища! — крякнул пингвин и сунул в воронку клюв. И не успел он вдохнуть, как его затрясло. Он хихикал, прыгал и хохотал. Жуткое зрелище!
— Негодяй! — воскликнула Хрюква. — Ты рад, что Урмеля больше нет! Уф-фу-фу… — она всхлипнула.
Тибатонг с беспокойством смотрел то на гогочущего пингвина, то на неподвижного Урмеля.
— Нет, Пинг не рад, — сказал Тибатонг. —
Как ни молила Хрюква поторопиться, провозились они довольно долго. Шушу, правда, быстро удалось вытолкать Пинга на свежий воздух, где хохотун вскоре затих и свалился как подкошенный в траву. Но пока профессор и Тим смастерили из коряг и сучьев нечто похожее на носилки, прошли часы. Хрюкве они показались вечностью. Осторожно уложив обмякшую тушу на носилки, профессор и Кляксик едва смогли оторвать их от земли. Как дотащить такую тяжесть до дома?
Наконец наступила ночь, и в лунной дорожке обозначилась призрачная процессия: пожилой господин и рыжий мальчик волокли носилки, на которых мешком лежал доисторический зверь. Снизу тяжелую ношу подпирала своей мускулистой спиной свинка; трюх-трюх — семенили короткие ножки. Невеселое шествие замыкал пингвин в строгом черном фраке. Впереди, сверкая глазами, полными лунного света, бежал варан, убирая с дороги сучья и прочие препятствия. Сверху неслышно парил китоглав, обозревая окрестности на случай внезапного появления Пумпонеля.
Но Пумпонель спал и видел сны.
Наконец они благополучно добрались до своего домика, где уложили Урмеля на перины и подушки. Тибатонг назначил больному холодные компрессы. А когда, усталые, но довольные, все решили поспать, Вава заметил:
— Вот мы его шшшпашли. Но теперь он уже не в надежжжном мешшште!
— Батюшки! — похолодел Тибатонг. — Всего и не упомнишь!
Глава двадцать вторая
Мы знакомимся с предателем
На черном-пречерном небе серебряным пятаком висела луна. Вокруг мерцающим ковром рассыпались звезды.
Селифант сидел без сна на камнях, окруженный темной водой. Сердце его рвалось от тоски. Гортанный голос был исполнен глубокого чувства:
Ооо небосклооон, о звездный свееет… Ооо пооолная лунааа… Ооо, в целом мире я одииин… И Песнь моя грустнааа…Король лежал в гамаке. Костер, на котором Сим пек на ужин картошку, наполовину догорел; маленький паж зевая разгребал кочергой угли. Там, где еще с утра шелестел бамбук, стояла готовая клетка. На вид очень славная. Над поднятой дверцей красовалась табличка:
То-то Урмель обрадуется!
Но Тютюнету Первый стонал:
— Поспать не дают! Проклятый остров! Проклятые
донеслось с островка.
Король схватил ружье. Громкий выстрел прорезал ночную тишь. Горестная Песнь ненадолго смолкла. Но вскоре зазвучала снова:
Одииин, одииин, совсем одииин…— Да не один ты, бесстыжая бестия! — завопил Тютюнету. — Дай поспать!
Сим подбросил в костер поленце. Пламя жадно на него накинулось.
— Ваше Величество! — устало пробормотал он.
— По моему скромному разумению, лучше бы нам оставить этого Тибатонга с его компанией в покое.
— И ты туда же! — крякнул Король.
Втайне он и сам уже давно об этом подумывал. Но не хотел уступать. Он вбил себе в голову заполучить Урмеля в Пумполонию. Живым или мертвым. Всемирная сенсация! Из разных стран съезжаются репортеры! Их с Урмелем фотографируют! Все короли и министры его поздравляют! О скуке можно забыть надолго!
Нет, он не сдастся!
— Яйца курицу учат! — буркнул Пумпонель. — Спи! Завтра тяжелый день.
Сам он тоже закрыл глаза. И явь постепенно перемешалась со сном. Король лежал в каком-то странном лесу. Деревья вокруг, как живые, корчили рожи.
А он лежал на земле, не в силах пошевелиться. И вот к нему приближается жуткий огнедышащий урод — змеежабапаукоурмель. С его острых клыков сочится ядовитая слюна. Чем он ближе, тем страшнее. Король пытается отползти в сторону — никак. Пытается встать, побежать. Но нет, он обречен смотреть страшному зверю в глаза. А тот открывает пасть — огромную красную бегемотью глотку. Обдает Короля вонючим дыханием и хрипло басит:
Ооо, в целом мире я одииин…Король с воплем подскочил в гамаке. Солнце давно взошло. Сиял ослепительный день. Под гамаком сидел какой-то зверек, похожий на ящерицу, и шипел:
— Вашшше Величешшштво! У меня важжжное шшшообщщщение!
— Караул! — завопил спросонья Пумпонель. — Ты кто такой?
— Я враг профешшшора Тибатонга! Я жжжнаю, где шпрятан Урмель! Он там один. Могу покажжжать дорогу. Шкорей! Шкорей!
Король мигом выпрыгнул из гамака. Он вскинул ружье на плечо.
— Грандиозно! Тебя ждет королевское вознаграждение! Сим, поднимайся! Вперед! Сафари продолжается!
Сим зевнул и потянулся:
— Так ты предатель?..
Вава моргнул и смущенно отвел глаза.
— Веди! — приказал Пумпонель.
— Ну вот… Зря только клетку строили… — заворчал Сим.
— Главное — это поймать! — отозвался Король. — А как — это уже неважно.
Утреннее солнце светило в открытую дверь урмельского домика. Клетка отбрасывала на землю кружевную тень.
В домике на вершине горы Высполпу все еще мирно спали.