Урод
Шрифт:
Мужчины совета стали перешептываться, а сэр Эрв и вовсе поднял руку, дождался тишины и заговорил:
– Его Высочество прав, поступок принца относительно этой девки не стоит особого внимания. Это выходка мальчишки поссавшего с крыши, а что с такими мальчишками делают? Секут и отпускают играть дальше.
– Если бы это был один поступок, а это уже системное нарушение правил, - заметил мужчина, стоявший рядом с Эрвом. – Он, как минимум, обязан объясниться.
Его слова были живо одобрены, и тогда мужчина вышел вперед. Он был таким же гигантом, как Эеншард,
– Только я сам бы хотел пойти за ответом, надеюсь, никто не против? – спросил он, в первую очередь глядя именно на Дершу.
Антракса это не удивило. Разозлить его не получилось, игра на публику в исполнении Дерши проиграла игре Мэдина, который всегда умел найти колкое слово, менявшее расклад, но теперь нужен был кто-то холодный, умный, цепкий, кто-то кто имел шансы загнать его, Антракса, в тупик. И этим человеком мог быть только Генер Шад, единокровный брат того самого Мерида Шада.
Возражений, конечно, не было. Центральная площадка снова опустела, остался один лишь Генер, внимательно наблюдающий за принцем.
Антракс спокойно сделал буквально шаг, чтобы оказаться перед новым обвинителем на расстоянии двух шагов, ему казалось, что это самое удачное расстояние, чтобы не слишком сильно раздражать друг друга.
– Говори! – буквально приказал Генер, но без вызова, без язвы, скорее с готовностью держать удар.
Это заставило Антракса улыбнуться. Как бы ни была сильна ненависть всех Шадов к нему, но все же воспринимали они его всерьез.
Принц сбросил с головы капюшон и заговорил:
– Сказано было так много, но признаться, я могу лишь в одном, в том, что действительно надел обруч Солнца невинной девушке, не понимающей, что это значит. Я нарушил традиции и тем самым оскорбил вас, я понимаю это и не прошу снисхождения.
– Вы слишком витиевато выражаетесь, принц Антракс, - сказал Генер холодно. – За красивыми словами прячут всем известно, что… выражайтесь яснее.
Антракс сделал глубокий вдох, выдохнул, помолчал мгновение. В его голове было слишком много привычек, слишком много общения с иноземцами, слишком много не Эштарского, чтобы можно было мгновенно выполнить подобное требование, но спустя мгновение он вновь заговорил:
– Я только хотел сказать, что понесу наказание согласно кодексу и решению Совета, а значит, по этому пункту обсуждать нечего.
– А мотивы? – спросил Генер. – Вы правильно заметили, что Ваш поступок оскорбителен для Совета, как для гаранта соблюдения законов, даже тех, что имеют только социальный характер.
– Мои мотивы я озвучу позже, без хронологического ответа они недостаточно очевидны.
Генер просто кивнул, явно позволяя принцу следовать какому-то своему плану.
– Тогда начнем сначала. Из всего озвученного самым первым была моя инициация. Испытание, который каждый десятилетний мальчик должен пройти, чтобы доказать, что он будущий воин. Да, я его не прошел в десять лет, и это никогда не было тайной, и если были нужны пояснения, то можно было потребовать их сразу, а не через семь лет моего пребывания в составе Совета.
Мальчик подал Антраксу книгу, спешно раскрывая ее на нужной странице. Принц едва различимо благодарно кивнул и тут же заговорил вновь:
– Согласно кодексу, две группы мальчиков должны вернуться к Богу Войны в облике жертвы. Первая, - и дальше он стал читать прямо со страниц кодекса: - В ком не пробудился огонь войны, и не зародилась сила с самого рождения.
Он отодвинул книгу в сторону, взглянул на Генера и все же спросил:
– Объяснять, почему я не отношусь к этой группе, надеюсь, не надо?
– Не надо, - спокойно подтвердил Шад, которого, явно эта часть обвинения не интересовала.
Антракс кивнул и вновь обратился к тексту:
– И вторая, в ком пламя безвозвратно угасло.
Антракс поднял вверх указательный палец левой руки, явно обозначая важность той части текста, к которой он переходил, скользя взглядом по бумаге.
– Если же состояние мальчика не может быть однозначно расценено в год его десятилетия или, будучи тяжелым, оно является обратимым, возможна отсрочка инициации согласно учению и разумению главного жреца Бога Войны.
Он закрыл книгу, но не отдал ее, а отвел в сторону другую руку, и мальчик с готовностью вложил в нее свиток. Принц не глядя протянул его Генеру. Тот принял бумагу и тут же развернул. В свитке оказалось две бумаги, сшитых в углу.
– Это заключение моего врача, всем вам известного Фу-Диена о том, что ко дню инициации я, по его мнению, был в состоянии пройти церемонию, но он счел это чрезмерной нагрузкой, которая в данный момент могла привести к ухудшению моего состояния. Там же распоряжение главного жреца храма о том, чтобы перенести мою инициацию и его личное засвидетельствование того, что пламя воина во мне не угасло.
– А тут написано, что разгорелось еще больше, - проговорил Генер, передавая бумагу назад представителям совета.
– Это не принципиально, - Антракс выдохнул и продолжил: - А через год я прошел церемонию и здесь есть те, кто при этом даже присутствовал и те, кто счел символичным появившейся временной разницы между мной и принцем Мэдином.
Мужчины из совета начали переговариваться, а один из них вышел вперед.
– Двигался ты, конечно, странно, - сказал он, - но законом это не запрещено, да и степного волка зарезал меньше чем за минуты, не дав ему себя даже поцарапать, но это обостряет другой факт: Бог Войны спас твою жизнь, а ты от него отвернулся!
– Бог Войны не имеет ни малейшего отношения к моему спасению, - спокойно проговорил Антракс. – Наш врач подписал мне смертный приговор, а жрец Вашего Бога посоветовал прирезать меня, чтобы я не мучился. А спас меня обычный человек, ученый и врач, и уже тогда, проходя инициацию, я прекрасно понимал, что Богу плевать на меня так же ка на всех вас и отказался я от него только в пользу науки, чтобы потом эта наука могла послужить Эштару. Именно поэтому я не собираюсь признавать медицину ремеслом. Это наука, а не комбинация умений.