Уровень
Шрифт:
Когда спаситель протянул каску, выуженную из ниши в подвале, словно специально приготовленную для такого вот экстренного случая, девушка отказалась. Вернее, попробовала возразить. Невзирая на слабое сопротивление, ее спутник нахлобучил ей на голову пластиковый головной убор с коротким “надо”.
Смысл волшебного слова дошел до девушки почти сразу, когда спускаясь в шахту, она с размаху ударилась головой о железный обод, ограждающий вход. Она слабо ахнула, но смотреть на молодого человека не стала. Еще не хватало разглядеть в его глазах усмешку. Пусть остается в ее воображении
Эхо давилось звуком шагов. Луч фонаря, встроенный в каску, цепляясь за трещины в бетоне, задерживался на широкой спине молодого человека, идущего без оглядки. Каска, кроме того что спасла девушку от ссадины, причиняла массу неудобств. Бока, надвинутые на уши, приглушали звук шагов настолько, что как ни старалась, девушка не могла с уверенностью определить: идут ли за ними преследователи или давно потеряли их след.
Преследователей мог сбить с пути тот обманный маневр, который предпринял парень. Вместо того, чтобы свернуть в просторный коллектор, молодой человек втолкнул ее в тюбинг, диаметр которого вряд ли был больше метра. Идти пришлось согнувшись. На осклизлом полу, залитом водой, девушка не удержалась и упала на колени, едва не ткнувшись лицом в грязь.
Девушка не знала, куда ведет ее молодой человек. Все попытки завязать с ним разговор потерпели фиаско. Однако мимо ответвления от ливневки, в котором поднималась к люку лестница, наверняка ведущая на поверхность, девушка пройти спокойно не смогла.
– Эй, - окликнула она молодого человека.
– Мы разве подниматься на поверхность не будем?
– Сегодня?
– Он обернулся на ходу.
– Это вряд ли.
– Что же, мы всю ночь будем блуждать тут?
Он не ответил.
– Эй, - не сдержалась она, - скажи хоть, как тебя зовут?
– А тебя?
– Меня зовут Прима, - честно призналась она. По крайней мере, других имен она не помнила.
Память молчала. Она и не могла говорить. Мертвая память лежала на дне сознания. Прима пропустила тот момент, когда от всех воспоминаний в голове остался мертвый груз, который приходится носить с собой. Труп разлагался. И те видения и образы, что возникали иногда - не более чем жалкие останки того, прежде яркого, начинающегося почти от рождения человека и угасающего с его смертью.
– Сигареты…
– Какие сигареты?
– рассеянно спросил она.
– Марка такая сигарет была. “Прима”. Мне прадед рассказывал.
– Не знаю.
Молодой человек надолго замолчал и Прима устала ждать.
– Эй. Как тебя зовут?
Парень прошел еще с десяток шагов, прежде чем ответил.
– Ты права. “Эй” - это неудобно. Зови меня Ариец.
Девушка покатала в голове туда-сюда слово и оно ей не понравилось.
– Хорошо, - вздохнула она.
– Я буду так тебя называть.
– Ты не первый раз под землей, - это прозвучало как утверждение.
– Не первый, - легко согласилась она.
– Мой брат был нью-ди.
Сказала и поперхнулась. Ее поразили свои собственные слова. То ли то, что у нее был брат, то ли то, что он был новым диггером. Прима хотела сконцентрироваться на том, что вырвалось у нее из памяти, но кроме слова “брат” там ничего
– Понятно. Диггер. Из новых, - донеслось до нее.
– Да, я не первый раз под землей, - повторила она себе, свой упрямой памяти. Но чертовка молчала.
Брат. Брат. И это слово тоже не было брошенным в воду якорем, над которым качалась в голубой лазури лодочка, полная объясняющих определений и историй. Нет. Скорее, слово было контрольным выстрелом в голову, той точкой, что означала конец всяких историй.
Проявлялась и исчезала из мрака реальность. Кто-то, кому принадлежали тысячи кубических метров пространства, забитого вонью, плесенью, изъеденного ржавчиной, скупо отмерял куски, выхваченные из хитросплетения лабиринта.
Странное чувство не оставляло Приму. Словно и мусор, и обшарпанные стены, и трубы - все это существовало здесь и сейчас, потому что десятком метров назад или вперед ничего подобного не было. Только тонны и тонны земли.
Если есть ад, то это бесконечные метры туннелей, черно-белым кадром проявляющиеся из небытия, туннелей, в конце которых не бывает света.
Девушка перевела взгляд на Арийца. Как по-хозяйски он движется внутри тюбинга - быстрый, ловкий, полный оптимизма, этакая упорядоченная заряженная частица всей системы подземки, неутомимый энерджайзер. Посмотрела на него и позавидовала: то, что для нее ад, для него, возможно, рай. И еще она подумала о том, что пройди он через те испытания, через которые прошла она, возможно, вымыло бы его уверенность пустой породой из лотка с золотым песком. Не злое проклятие сквозило в раздумье, а досада оттого, что кому-то везет, а кому-то нет.
Рай-ад размножался, двоился туннелями как ряды рельсов на стрелках. Одна ветка потянулась вправо, вторая нырнула в темноту затопленного производственного помещения. Сузилась до размеров дорожки, зажатой двумя рядами контейнеров, обогнула бассейн, затопленный водой и уперлась в железо ведущей наверх лестницы.
Прима шла за диггером. Луч ее лобастым щенком бодал широкую спину. Тропа вела вдоль бассейна. Иссиня-черная водная гладь казалась пуленепробиваемым пластиком, скрывающим в глубине что угодно. Взгляд девушки, скользя по грязному кафелю тропы, то и дело срывался в бассейн. Вода бликовала и складывалось впечатление, что оттуда, с глубины, за путниками настороженно наблюдали. В какой-то момент Приме показалось, что вместо того, чтобы ползти дальше, луч света задержался на поврехности, ушел влево и вдруг исчез. Девушка вздрогнула, отпрянула от края бассейна. И так резко отскочила, что едва не съехала в черный притаившийся мрак.
Ариец стоял у лестницы, облокотившись на одно из звеньев и не сводил с девушки внимательных глаз.
– Все в порядке?
– поинтересовался он и как бы невзначай коснулся взглядом оголившегося запястья на левой руке.
– Все в порядке, - с вызовом ответила она и одернула рукав. Какой порядок может быть в аду? Адский.
– Хорошо, если так, - улыбнулся он и в глазах его снова заплясали искры.
– Я поднимусь первым. Потом крикну тебе. Без сигнала на лестницу не лезь. Она гнилая - навернемся оба.