Ускользающая тень
Шрифт:
Гляжу на карту, а внутри снова пробуждаются притупившиеся после вчерашнего дня чувства – гнев, бессилие, ненависть. Да, информация у Барлана не вполне достоверная, но сразу понимаю – это правда. Уж мне ли не знать, как делаются такие вещи.
– А самое главное даже не это, – объясняет Барлан. – Вы поклялись служить аристократам, и вам это будет неприятно слышать, но кто-то раскрыл гурта наши планы. Какой-то большой человек, который знал всю тактику. Значит, кто-то не ниже военачальника, а вероятнее всего, аристократ. – Барлан со злостью тряхнул головой. – Нас предали. Это факт. И знаете, что хуже всего? Был человек, который знал, кто это сделал, мы могли бы поработать в этом направлении. Но они до него добрались первыми.
– Этот человек знал, кто предатель?
– Так говорили. Он был мелкий торговец. Распустил слух, будто знает, кто из аристократов ведёт тайные переговоры с гурта. Но он был жадный. Отказывался говорить, пока не получит денег. Хотел продать информацию тому, кто больше заплатит. Понимал, конечно, что затеял опасную игру, поэтому заручился поддержкой какого-то криминального авторитета из Мал Эйсты. Тот предоставил ему охрану, укрытие. Авторитет должен был заключить сделку от его имени в обмен на приличную комиссию! – Барлан едва не рычит. – Придурок. Вот предатель и устранил его, прежде чем торговец успел продать свой секрет. Если бы он сразу предал информацию гласности, резни в Короке не было бы.
Внутри всё холодеет. Дальнейших его слов не слышу. Похмелье как рукой сняло.
– Как его звали? Торговца? – спрашиваю я, хотя ответ уже знаю.
– Горак Джеспин, – произносит Барлан.
Горак Джеспин. Человек, которого я убила, быстро и без шума, во сне – в точности как мне было приказано.
Предатель устранил его.
Глава 6
Жду Керена в баре на освещённой фонарями площади и потягиваю коктейли из чёрных спор, чтобы облегчить вернувшееся с новой силой похмелье. Уже очень поздно, и, хотя Вейя никогда не спит, у неё есть свой распорядок. На улицах тихо, на площади почти никого. Ставни высоких строгих зданий закрыты. Кроме плеска ближайшего фонтана и лёгкого дуновения ветерка, не слышно ни звука.
Сижу снаружи, за столиком из кованого железа и постепенно напиваюсь. О таких вещах на трезвую голову думать не могу.
В голове прокручиваются планы, один нелепее другого. Нужно отыскать сына, похитить его из армии, увезти. Найти заклинателя камня, или двеоминга, или ещё кого-нибудь в том же роде, чтобы смог уладить нанесённые на нашу кожу символы. Накладывались они мастерами, а значит, надо найти другого мастера, не имеющего связей с кланами. Чтобы не сдал нас Каракасса и не уложил на месте.
Со знаком на плече я бы сама справилась. Может, след бы и остался, а может, и нет. Но главная проблема – отметины Должников на моём лице и лице сына. Даже если выжечь их или вырезать, нам это не поможет. Никто не поверит, что мы оба случайно получили такие травмы, причём пострадала как раз та щека, на которую наносят знак Должника. Нет, спрятаться не удастся.
Я не смогу спасти его.
Конечно, я и раньше думала, что дело может закончиться этим, но оставалось ещё столько разных путей, что переживать заранее казалось бессмысленным. Были и другие варианты.
А может, их не было с самого начала, просто я только сейчас это осознала. Если в голову приходят одни невыполнимые планы, значит, выполнимых просто нет и быть не может. Возможно, я всё-таки смогу отыскать заклинателя камня, который согласится помочь и уберёт знаки… Но главная проблема в Джее.
Ледо выставил меня за дверь. Надежда оставалась, пока я думала, что наш хозяин позволит Джею вернуться в Вейю. А что теперь? Допустим, я нашла его, и что дальше? Заставлю сына стать дезертиром? Опозоренный, всеми презираемый, Джей вынужден будет всю жизнь скрываться от преследователей. И Рейту он никогда больше не увидит.
В армии Джей будет в большей безопасности, чем если я его спасу.
Да, так оно и есть. Остальные сотрудники Кадрового состава Ледо ни перед чем не остановятся, чтобы нас выследить. Я их всех знаю, пощады от них не жди. В покое нас ни за что не оставят. Лучше, если сразу убьют, а если возьмут живыми, такое с нами сделают – представить страшно. Рано или поздно мы попадёмся. Нет, на фронте у Джея гораздо больше шансов выжить.
Гляжу прямо перед собой невидящим взглядом. Чувство поражения постепенно просачивается в сердце, будто сырость в стены здания. В первый раз я по-настоящему оценила ситуацию. Что и должна была сделать с самого начала. Ни чувств, ни надежды, только голые факты.
Не надо ничего предпринимать. Только хуже сделаешь. Доверься судьбе.
Очень разумно. От моего вмешательства никто не выиграет. Наоборот, всё испорчу. И для себя, и для сына. А вдруг он уже убит? Вдруг с самого начала всё было зря?..
Не изводись попусту, ты этого не знаешь.
Не могу. Просто не могу, и всё.
Я не в состоянии. Отойти в сторону и ждать, что будет? Нет, кто-то и смог бы, но не я. Я должна найти Джея. Хотя бы для того, чтобы предупредить. Чтобы точно узнать, жив ли он. А что, если Джею уже сообщили о гибели родителей и он не знает, что я жива и ищу его? Просто расскажу Джею про письмо от декана инженерного факультета. Между прочим, Ледо не всегда будет Магнатом, а Касту даже уговаривать не понадобится.
Но на самом деле я просто хочу увидеть сына. Даже если не смогу его спасти… просто увидеть, и всё.
Думаю про Ледо. Своего хозяина. Главу клана Каракасса, человека, которому принадлежит моя безраздельная преданность и сама жизнь. Человека, которому отдала единственного сына. Неужели это он нас предал? Значит, из-за Ледо погиб мой муж? А до этого он послал меня избавиться от Горака Джеспина, чтобы тот не разоблачил его. Или всё, что рассказал Барлан, – просто слухи и домыслы?
Уклоняться от обязательств Должника немыслимо. А выступить против хозяина ещё хуже. Подобное предательство может быть оправдано только в одном случае – если бы действия Ледо наносили вред клану Каракасса. Но в этой-то ситуации всё как раз наоборот. Провал операции «Ураган» чрезвычайно выгоден для клана. Они не хотят, чтобы война заканчивалась. Каста ясно дала мне это понять.
Могу ли я поделиться подозрениями с близнецами? Нет, конечно. Дружба дружбой, но это уже перебор. Ледо правильно сказал – я рабыня. А рабыне не пристало ставить под сомнение решения хозяина.
Забавно. До прошлого оборота я ни разу не думала о себе как о рабыне. Но теперь понимаю – всё сходится. Для меня обязательства Должника означали совершенно свободное выражение благодарности и преданности. Но на деле вышло по-другому. Получается, меня спасли из вынужденного рабства, а я сразу же наложила на себя добровольное. Мне было десять лет, я была маленькая, глупая девочка, боявшаяся всего вокруг. Я не должна была этого делать. Почему они мне позволили?..