Усобица триумвирата
Шрифт:
– В самом деле, успеется! Я ведь не на один день приехал, - откланялся черниговский князь, оставляя бывших соратников, а теперь противников негодовать и пропитываться до удушья гневом. Праведным ли или греховным – рассудит Бог.
На крыльце ждал его Перенег с дружинниками. Мужчины наслаждались погожим деньком, ожидая для полной услады трапезы, сдобренной мёдом. Заметив вышедшего Святослава, его ратный друг слез с перил, восседая на которых разглядывал горожанок и покачивал ногой.
– Ну как?
Спустившись
– Ожидаемо. Ростислав под властью дядек, без них ничего не решает. Они подтолкнут его к мятежу, если почувствуют возможность победить. Поэтому нужно переманить его каким-то образом на нашу сторону, а пока этого не произойдёт – не давать ни с кем столковаться и обзавестись союзом.
– Есть идеи, как переманить?
– Найти бы ему другую невесту, вместо дочери Вышаты, да желательно более родовитую, чтоб братанич понял, что мы ему добра хотим.
– Юных княжён в округе не сыскать. Поди как ваш батюшка, придётся искать из дальних краёв.
– А что делать? Поищем.
– Я тут перекинулся парой слов с одной холопкой… - начал Перенег. Святослав повёл бровью, дивясь непроходящему умению воеводы стакнуться с какой-нибудь девицей.
– И?
– Она в услужении князя. Молвила, что ближайший, сердешный друг Ростислава – внук Остромира, Ян Вышатович.
Князь припомнил юношу возле братанича, и согласился с выводом, что тот был похож на воеводу. Ох уж оплели тенётами!
– Предлагаешь повлиять через друга? Или тоже найти замену?
– А оно как пойдёт. Что лучше выйдет – то и сделаем.
Святослав засмеялся, похлопывая Перенега по спине:
– Идём, нужно подкрепиться, отдохнуть и навестить кое-кого ещё…
С некоторого расстояния, наполовину за углом одного из теремов, на них смотрели две пары чёрных глаз. Лютый, муж с хищными чертами и с серебряными прядями от висков, сказал второму:
– Дождёмся, когда Ростислав выйдет куда-нибудь один.
– А если он без свиты не ходит никуда?
– Тогда проберёмся к нему в горницу. Всеслав сказал – чтоб никаких приближённых!
– Я помню.
– А пока разведаем подробнее, чем здесь дышат и захотят ли заключить договор с нами.
Его спутник, Рёдварг, плотоядно осклабился. Кажется, в Ростове была удобренная для заговора против Ярославичей почва.
Примечания:
[1] Стрый – дядя по отцу
[2] Волжская Булгария, не путать с Болгарией на Чёрном море. Булгария была населена различными племенами: тюркскими, финно-угорскими, кипчакскими, с Х века приняла ислам и имела крепкие связи с персидскими и арабскими странами
[3] Чудь – собирательное название финно-угорских племён, основным из которых в Ростове было меря – изначальное
[4] Имеется в виду Олег Вещий. Великим его не называли, я вкладываю это слово в уста Святослава самовольно
[5] Имеется в виду известная летописная фраза «Киев – мать городов русских». В оригинале летописи стоят слова «мати градом», но такое разделение – интерпретация поздних историков, в древних летописях отсутствуют пробелы между словами, и ученые членят их по своему усмотрению, исходя из контекста. Поэтому «матиградом» скорее всего калька с греческого «метрополией» - столицей. В летописях хватает греческих слов, но летописцы многое переводили, как понимали, поэтому и появлялись «странные» термины
[6] Отец Владимира Крестителя, князь Святослав, действительно хотел перенести столицу в Переяславец (на Дунае), ради чего и устраивал походы на Болгарию. Киев ему, исходя из летописных данных, не нравился и он стремился перебраться южнее. В этом плане древнерусская история несколько схожа с древнекитайской: каждый новый князь\царь выбирал город себе по душе и обустраивался там: где была его резиденция, там и кипела жизнь. Лишь позже появилось понятие столицы – главного города
Глава пятнадцатая. «Соблазнитель»
Ушедши с княжеского двора, Святослав остановился на вершине берега, с которого открывался вид на озеро, широкого, так что земли по ту сторону не видать. Привиделся князю горизонт другой воды, синего моря, ещё более огромного, из-за которого он добыл себе жену. Славные были времена! Отец жив, братья все в здравии и молоды, впереди – поход, о котором ещё никто не знал, что не принесёт он им победы. Освежающий ветер, наполненный влагой, наполнил его подзабытыми ощущениями, былой неугомонностью, тягой к геройству, сумасбродству, когда головы своей и живота не было жалко, только бы сыскать почестей. Нонче так не поведёшь себя – ответственно стало, за Киликию, за детишек, за Русь.
Опустив голову, князь посмотрел на женщин у Пижермы[1], шумно занимавшихся стиркой, галдящих, перекрикивающихся. Малые дети, приведённые с собой, создавали ещё больше возни и многоголосья. Святослав думал о своих, ощутив тоску по семье. Но дел никто не отменял, и он продолжил путь, сопровождаемый только Перенегом. На дороге им встретился епископ – ещё довольно молодой мужчина, которого Святослав не знал, но по одежде и увесистому железному, без самоцветов, кресту на груди понимал, кто перед ним. С поклоном он приветствовал церковника: