Усобица триумвирата
Шрифт:
– С удовольствием! Везде побываю, как только на коня сяду. Знал бы ты, как не терпится вернуть себе подвижность!
– Могу себе представить! Но лёжа тоже немало развлечений можно найти, - подмигнув ему, Всеслав заметил неловкость в Вячеславе, вызванную недостатком не только опыта, но и одарённости на любовном поприще. Не был он умел и смекалист с женщинами, не хватало для этого раскрепощения, природной находчивости и обаяния. Подвинув скамью впритык к стулу парня, Всеслав доверительно обнял его за плечо, снизив тон: - А как тут… с девицами?
–
– Понимаю, - опустив взгляд, стал отодвигаться Всеслав, как бы показывая, что ошибся с оказанным доверием. – Конечно, христианские ценности, страх перед попами…
– Да не боюсь я попов! – возразил Вячеслав. – У нас тут даже епископа нет! Так, пара священников. Никто мне не указ здесь! – Видя превосходство во Всеславе, в его тёмных очах, глядящих как будто бы с сожалением, он указал на ногу: - И чего мне думать об этом сейчас? Я не способен…
– Но! – поморщил нос Всеслав, прервав его. Было унизительное что-то в той снисходительности, с которой он объяснил: - На всё ты способен, главное, чтобы девица способная попалась.
– Княгиня моя… - не совсем трезво начал было Ярославич, но полоцкий князь помотал головой:
– Плоха та княгиня, что не может ублажить.
– Так что же... ты… своею… с нею… с Нейолой…
– Коли твоя неподатлива и скромна, я потому о девицах и спрашиваю. О холопках или челядинках.
– Женою надо обходить тою, какую Бог дал.
– У нас в Полоцке, друг мой, - просиял Всеслав, - мужчина может иметь столько женщин, сколько захочет. И никто его не осудит. Даже его жена.
Вячеслав хмыкнул, почувствовав, что такие законы ему нравятся:
– Это у вас хорошо, - но потом ему вспомнились братья, Свят и Володша, чьё мнение было бы совсем другим. Они бы попытались объяснить, что так нельзя, и грех это. А, может, и вправду грех? Не зря же крестятся и браком венчаются, не просто так всё это. Нужно от блуда обороняться, чтоб не угодить после смерти в ад. – Однако у нас не так, - строго, как мог, выговорил он.
– Ну, тогда, конечно, - вздохнул Всеслав, - лежачих радостей можно ещё долго не испытать.
Хорошенько напившись, возбуждённый от разговоров о соитие, хоть и не названном прямо, Вячеслав ощутил, как хочет этого и, когда челядь понесла его в спальню, велел послать за Одой.
– А ежели княгиня спит уже? – спросил его прислужник.
– Так разбудите! Муж зовёт! – по-хозяйски потребовал он.
Ода пришла, когда его уложили в кровать и помогали стянуть рубаху. Прервав помощников, он указал им на дверь и сказал жене:
– Подойди сюда.
Девушка была сонной. Её действительно разбудили, недавно убаюкавшую Бориса, и пришлось заново облачаться, приводить в порядок волосы, покрывать их. Поэтому задержалась и вызвала в Вячеславе злобное нетерпение. Она
– Ложись, - указал Вячеслав подле себя. Ода посмотрела на него, потом на подвязанную ещё ногу. Заметив направление её взгляда, князь сжал кулаки: - Чего непонятного? Ложись!
– Да как же… а травма твоя, князь?
– Без тебя что ли о ней не знаю?! – ярясь сильнее, пьяный Вячеслав ухватил её за платье и потянул на себя: - Кому велено сюда ложиться?!
– Князь! – ахнула Ода, пытаясь вырвать ткань из его пальцев. Но муж перебирал её, поднимая подол, тянул ближе. – Вятщеслав Ярославитч, ты много пить…
– И что с того? Жена ты мне или нет? Сколько я один спать буду?!
– Ты бы о выздоровлении подумал… - Он задрал ей платье, проник под него рукой, схватив за голую ногу, и попытался поднять её через себя:
– Да перестань же рваться! Сядь сверху!
– Что ты говоришь, князь!
– Понимаешь, что! Не прикидывайся, что не понятно!
И прежде не любившая супружеских обязанностей, радовавшаяся, что после неудачной охоты разделена с мужем, Ода ужасалась от того, что он от неё так внезапно потребовал. Да ещё и пьяный, грубый как никогда! Десятикратно гаже был он теперь, вот такой.
– Да подними же ты ногу! – сам не зная, как лучше её на себя устроить, тянул Вячеслав, но сопротивление и упорство девушки привело к тому, что пришлось повернуться на бок и невольно опереться на сломанную ногу. Та моментально напомнила о себе резкой болью, напугавшей, что рана вновь откроется. Князь взвыл от боли, хотя не была она такой сильной, и скорее страх преувеличил её. – Ах ты! – отпустив супругу, Вячеслав зажмурился, хватаясь за колено. Потёр его, остерегаясь трогать ниже.
– Князь мой любезный, - тревожно застыла Ода, - осторожно! Лекаря звать? Что с тобой?
– Пошли к чёрту лекари! А то не знаешь, что они не могут ничего! – раскрыв глаза, он посмотрел на жену. Она та, перед которой хотелось покрасоваться на охоте. И снова из-за неё себя чувствует недоделком, а она артачится! – Дура неповоротливая! – гаркнул он на неё. – Кобыла неуклюжая!
– Князь…
– Пошла вон! Видеть тебя не хочу! Ясно? Прочь! – крикнул он, отворачиваясь и заваливаясь на подушки. Слёзы выступили на глазах Оды, и она, не в силах ничего сказать в ответ, не смея отвечать, оскорблённая и обруганная, едва избежавшая того, чтоб быть приневоленной к супружеской постели, выбежала из горницы, на ходу даже не вытирая лица.
Не достигнув женской половины хором, она вдруг налетела на Всеслава и угодила прямо в его руки, схватившие её за плечи. Ода застыла, от неожиданности и страха не смея пошевелиться. Полоцкий князь держал её, такой высокий, таинственный, черноокий, ухмыляющийся.
– Ну что, княгиня, говорил же я, что желания сбываются? Не станет тебя больше муж тревожить, как ты и хотела, будь спокойна. Начнёт других девиц искать.
– Пусти! – только и смогла рыпнуться Ода, но хватка на плечах не ослабла.