Успокой моё сердце
Шрифт:
И черные пятна, заполняющие собой все то, что виделось перед глазами…
«Tu l’as tu'e», – эти слова я запомнила на всю жизнь. Какое бы значение они в себе ни содержали.
…Отвлекшись, я едва ли не вскрикиваю в голос, когда что-то теплое прикасается к телу. Вовремя удерживает лишь бархатный баритон, горький и напуганный, с явной примесью раскаяния:
– Прости меня.
А теплое… одеяло. Это одеяло!
Эдвард потерян, я знаю. Он расстроен и думает, как мне помочь. Только
– Tesoro, послушай… - пытается обнять. Осторожно, как ребенка, как настоящее бесценное сокровище, которое от неверного движения может рассыпаться, которое хрупко, как ничто иное…
Не надо!
– Нет, - шумно сглотнув, отстраняюсь. Пододвигаюсь ближе к краю, не боясь упасть. Все, чего я опасаюсь – ярких картинок-ассоциаций доброго подсознания. Любое прикосновение Эдварда сейчас будет украшено, оформлено лучшим кошмарным воспоминанием.
Я просто не выдержу… я не могу!
Каллен понимает. Не пытается ни переубедить меня, ни заставить.
Легонько, напоследок, целует в макушку.
А затем отстраняется.
И от этого слезы, рыдания и всхлипы достигают своего пика. Ни в чем не повинная подушка, я уверена, пройдет сегодня все круги ада вместе со мной.
Я не оставила ей выбора.
Точно так же, как не оставили и мне…
*
Ещё.
Помни… как твое имя? Белла. Помни это слово, Белла.
Ещё.
Запомнила, мистер Роджер. Карл Роджер.
Ещё.
Его рост не меньше двух метров, плечи широкие, руки сильные уже даже на первый взгляд. А глаза жесткие. Жесткие, холодные и опаленные страстью. По говору – француз… француз, да? В любом случае этот человек заплатил втрое больше за мою девственность. И свое, несомненно, отобьет.
Ещё.
Какой он большой… он слишком… слишком большой для меня. Джессика говорила, секс – это приятно. Говорила, что если попробую, не смогу остановиться, как другие - с кокаином…
Не верю. Ни на грамм, ни на миллисекунду не верю. Такой боли я ещё не испытывала.
А он обещал зайти и завтра – я понравилась.
Открываю окна, пытаясь избавиться от ненавистного запаха… не выходит.
Ещё.
Его глаза хитрые, как у лиса, и узкие. Ресницы длинные, светлые, волосы пепельно-песочные, засаленные. Байкерская куртка видала лучшие времена, а джинсы давно пора зашить – дырок чересчур много. Он присаживается на кровать рядом со мной, гладя по дрожащей спине. Шепчет, чтобы не поворачивалась. Говорит, что раз не смог быть первым «с одного фланга», с радостью возьмется «за другой».
…Господи, Рауль меня просто пощадил!
Ещё.
Его руки грязные, вымазаны чем-то
Но он заставляет кричать только свое имя.
Хью.
Ещё.
Джеймс целует мои скулы, спускаясь ниже, к груди. Водит пальцами по животу, улыбаясь. В другой его руке пару кубиков льда. Чуть позже они окажутся… там.
Ещё.
«Брачная ночь на то и существует, моя красавица, дабы подтверждать свои брачные узы», - шепчет он мне на ухо, не давая ни на мгновенье сомкнуть глаз. На прикроватной тумбе прямо передо мной раскрытая посередине книга. Та поза, что он намерен продемонстрировать, лежит перед глазами.
Сопротивление бесполезно.
Ещё.
Острое лезвие скользит по коже. Тоненькая струйка крови, представляясь моему вниманию, боязно и осторожно течет вниз, оставляя крохотное пятнышко на покрывале. Замечая, что я не плачу, Джеймс усиливает свои старания. Теперь сдерживать слезы просто невозможно.
Он нагибается и, мягко усмехнувшись, слизывает их языком, опаляя мокрую кожу своим жарким дыханием.
– Вот так…
Ещё.
– Покажи сеньору Вольтури, что ты умеешь, принцесса.
Ещё.
– Тридцать пять тысяч, мистер Лорен, как и договаривались. Она и вправду королевская девочка.
Ещё.
Нежные простыни, скользкое покрывало. Черные локоны на груди и легкие поцелуи губ, стремящихся к низу живота.
Первая попытка научиться притворству.
Первая удачная игра.
Ещё.
Победоносная белозубая улыбка и кусочки фруктов на коже. Некоторые щиплются от чересчур кислого сока, но я делаю вид, что ничего не происходит. Ласково склонившись надо мной, Маркус неторопливо пробует на вкус все, что представлено для обозрения.
Ещё.
– …Деловой ужин.
– …Мистер Каллен.
– …Ваш окончательный ответ?
– …Удачи.
Ещё.
– Я люблю тьму.
Ещё.
Гель с ароматом зеленого чая и красное белье.
Ещё.
Tu l’as tu'e…
Кричу.
Кричу, глядя на затянувшиеся похотью малахитовые глаза.
Кричу, брыкаясь и стремясь освободиться из железных рук, вжавших тело в покрывала.
Кричу, моля о пощаде, о помощи, о капле, самой малой капле сострадания.
Я умираю, он не видит? Я умираю, и сейчас, как только увижу кровь, окончательно потеряю рассудок.
Кричу.
А что мне ещё остается?..
– Белла…
Изабелла. Белла. Belle. Девочка. Boginiya di Roz.
Да. Белла.