Утренние поезда
Шрифт:
— Пущай!..
Тася оглянулась и ослабила зажатую в руке бечевку. Змей чуточку опустился, но тут же, подхваченный ветром, стал подниматься все выше и выше. Тася соскочила с лошади и передала Темке конец бечевки. Она смотрела на уходящий в небо змей, который постепенно превращался в светлое пятнышко, в солнечный зайчик на голубом небе.
— Вернулись, однако! — услышала она голос Темки и, обернувшись, увидела: к бревенчатым воротам поселка подъехали Зимин и Суббота.
Вдруг Темка насторожился. Он замер, к чему-то прислушиваясь.
— Слышите? — с тревогой спросил он.
Тася тоже прислушалась. До них донеслось какое-то странное стрекотанье… Звук приближался, становился громче.
— Смотрите, барышня, что это? — закричал Темка.
Из-за деревьев, на небольшой высоте, показался аэроплан. Он летел медленно, но Темке казалось, что летит он с неимоверной быстротой.
— Аэроплан, — сказала Тася растерянно.
— А-эро-план, — повторил мальчик. Испуг его пропал. Он восторженно смотрел на невиданную птицу и, смеясь, хлопал себя по животу. Тася, глядя на него, тоже засмеялась.
— Летают, летают! — кричал, подпрыгивая, Темка.
Из поселка послышались выстрелы.
Когда Тася и Темка вбежали в ворота, они увидели, что мужики палят из ружей, а бабы испуганно крестятся, прижимаясь к забору. С крыльца, втянув голову в плечи, исподлобья смотрел на аэроплан Суббота. Снизу можно было различить двоих: летчика в авиационном шлеме и очках и еще одного, сидевшего с ним. Самолет сделал круг над поселком, скрылся из виду, а через некоторое время появился снова, делая новый круг. И снова раздались выстрелы.
Темка бросился к стоявшему ближе всех Губенко и схватился за ружье.
— Не смей! — чуть не плача, кричал он. — Пусть он летает! Пусть летает!..
Губенко оттолкнул его и выстрелил.
Самолет развернулся и скрылся за деревьями.
Суббота сидел перед большой квадратной флягой с самогоном, подперев голову кулаком, когда в комнату вошел Зимин.
— Завтра мы уйдем с Тасей. Нам нужен проводник.
Суббота поднял голову.
— Торопишься, — усмехнулся он.
— Я сдержал свое слово. Теперь твоя очередь.
— Ты офицер, тебе положено слово держать…
— Ты дашь проводника! — сказал Зимин спокойно.
— Ишь ты, гонор-то, гонор… Сразу видать — порода. А я не верю тебе! Уйдешь из тайги? Навсегда? Не верю! Никто на свете по доброй своей воле от золота не уйдет!
— Да и тебе уходить надо, — по-прежнему спокойно сказал Зимин. — Недели не пройдет — придут они сюда.
— Придут — не уйдут! — стукнул кулаком Суббота. — А только мне уходить некуда. Я со своей земли никуда! Понял?
Он встал, тяжело надвинулся на Зимина.
— Ее у меня, — хриплым шепотом произнес он, — только что с жизнью отнимут. Моя это земля! Моя!
— Не твоя она, — сказал Зимин. — И не будет твоей!
— Будет! Отсюда выкурят — дальше подамся: тайга велика. И ты со мной. Мы теперь с тобой одной цепочкой связаны. Золотой!
Он толкнул дверь и вышел — на крыльце стоял Харитон.
— Тебе чего?!
— Велено передать: в Балабинск люди приехали. Экспедиция, — с трудом произнес он. — На Ардыбаш собираются.
Суббота оглянулся на Зимина. Тот усмехнулся, и Суббота задохнулся от гнева. Увидев стоявшего невдалеке Силантия, он крикнул ему:
— Силантий! Губенко ко мне! — и, снова обернувшись к Зимину, уже спокойно сказал: — Иди, Кирилл Петрович, опосля поговорим.
Зимин направлялся к загону, где его ждала Тася. У самых ворот его остановил Силантий.
— Ты! — в гневе обернулся Зимин. — Что ты всюду ходишь за мной?!
— Уходи, офицер! — не обращая внимания на окрик, сказал Силантий. — Суббота тебя отсюда живым не выпустит. Забирай Тасю и уходи.
— Куда идти?! Болота кругом! — с отчаянием выкрикнул Зимин.
— Дорогу покажу. Ход есть потайной, которым старики от солдат уходили. Темку забери, он проведет.
— С чего это ты обо мне заботишься? — подозрительно оглядел его Зимин.
— Должник я твой перед господом… да и ее благодари, — он кивнул на стоявшую невдалеке Тасю. — Помнишь, на руках ее по бревну нес? Мост я тогда спалил. Кабы не она — стрельнул. Ее пожалел… А может — бог удержал.
— Что-то не пойму я тебя, Силантий…
— А что понимать? Понимать-то нечего… Всю жизнь о богатстве мечтал. Золото! Глаза закрою и вижу — вот оно, рядом, только взять. Поблазнила жизнь, да не далась. Думалось: разбогатею — церковь построю, грехи замолю. Федора загубил, а зачем? Все равно счастья не добыл… Отец плоты гонял по Балабе, так его до сих пор только добром и поминают… Ладно, что уж там… Уходите.
— А ты? С нами? — спросила Тася.
— Мне туда, — он кивнул куда-то в сторону, — ходу нет.
Зимин, Тася и Темка медленно шли узким коридором, выбитым в гранитной толще горы, и фонари едва освещали скользкие, неровные стены, низко нависший каменный свод.
Но вот впереди появилась крохотная точечка света. Тася остановилась, схватила Темку за руку.
— Что это там? — спросил Зимин.
— Надо думать, пришли, — неуверенно сказал Темка. Они сделали еще несколько шагов. Световая точка превратилась в расплывчатое пятнышко.
— Ну, — сказал Темка облегченно, — и впрямь дошли.
Светлое пятно все приближалось, становилось больше, пока они наконец не убедились, что добрались до выхода из тоннеля.
Под ногами захлюпала вода, сверху капало, но они ничего этого не замечали, только пошли быстрее туда, откуда веяло свежим воздухом. Впереди раскачивалась ветка ольхи, как бы приветствуя их.