Утро вечера мудренее
Шрифт:
– А он так ходит, для вида. Думаешь, он учит уроки? Ха-ха. Он и мне так сделал, что я ничего не учу, а знаю всегда на пятерку.
Глаза у Поспеловой расширились.
– Правда?
– А то вру?
– сплюнул Гоша.
– Он и фонарик достал во какой, смотри!
Шурубура вытащил из ранца фонарик и совал его в лицо Даше.
– Да ты потрогай, не бойся! Я его, правда, никому в руки не даю, а тебе могу дать, только на минутку.
И тут в голове Даши вихрем пронеслись воспоминания о всех странных событиях, которые
– Но ведь это нечестно!
– схватила она за плечо Шурубуру. Тот так и отпрянул.
– Почему?
– обиделся он, пряча фонарь.
– Что, я его украл, что ли? Мне подарили! Вместо него я еще ножичек отдал, четыре лезвия...
Но Даша уже вихрем летела вниз по лестнице. Гоша пренебрежительно посмотрел ей вслед.
– Вечно они так: не постоят спокойно, ни в чем не разберутся и сразу - трах-бах, нечестно, украл! Надо было ей рассказывать... А все Синицын - она хорошая! Не разбирается в людях, даром что волшебник. Нет уж, если девчонка - ничего хорошего не жди от нее... даже если по деревьям умеет лазить.
А Даша, вихрем промчавшись по двору, на узенькой улице нос к носу столкнулась с Макаром, возвращавшимся из прачечной с пустой сумкой.
Она резко остановилась и смерила его взглядом с ног до головы. Пальто ее было расстегнуто, одна косичка распустилась и выбилась из-под шапочки.
– Это правда?
– крикнула она.
– Что правда?
– буркнул Синицын. В животе у него заныло. Неужели этот Лысюра все-таки рассказал ей?
– Что ты волшебник!
– выпалила Даша.
– Ну, правда, - сник Макар, но тотчас встрепенулся.
– А ты откуда знаешь?
– Мне тот мальчишка рассказал, из вашего дома, который хрустальный стаканчик разбил, помнишь?
Синицын стиснул кулаки: ах ты, Шурубура несчастный, так ты отплатил за все добро?
– Значит, металлолом вы с Лысюрой нигде не собирали, он достался вам очень просто?
– прищурилась Даша.
– Ну-ка, покажи как.
– А зачем тебе?
– попятился Синицын.
– Показывай!
– наступала Поспелова.
– Хочу знать, тяжело ли было. Хлопай в ладоши!
– Ну... а чего ты хочешь?
– промямлил Макар.
Даша подумала.
– Давай старую кровать.
В это время из переулка вырвался самосвал. С пронзительным визгом машина затормозила перед внезапно появившейся кроватью так, что снежная пыль заклубилась под колесами. Шофер высунул из кабины побледневшее лицо и озадаченно завертел головой.
– Что за черт?
– пробормотал он, еле ворочая языком от испуга. Ведь только что на улице ничего не было.
Тут он увидел стоявших на обочине детей.
– Чего хихикаете? Зачем поставили?
– взорвался шофер.
– А ну, мигом уберите!
И едва Синицын и Поспелова оттащили кровать в сторону, он дал полный газ. Если бы он оглянулся, то удивился бы еще больше: кровать исчезла.
– Значит, вот как ты делаешь чудеса, - протянула Даша, когда вдали затих шум мотора.
– Хлоп в ладоши - и пожалуйста! Десять тонн как с неба падает. Вот так механизация...
– Не так уж и хлоп, - насупился Макар.
– Мы по частям набрали, я все ладоши отхлестал, два дня болели. А Лысюра на одну ногу шкандыбал - ему утюг на ботинок шмякнулся. Производственная травма!
Даша залилась смехом, а потом посерьезнела.
– Ладоши, нога! А ребята пока наберут какую-то сотню килограммов, так у них все заболит - и руки, и ноги, и спины...
– Не так уж и заболит. Я сам когда-то собирал металлолом.
Он гулко ударил себя в грудь кулаком:
– Я тоже в детстве лиха хлебнул! И на прополку сахарной свеклы, и на сбор помидоров неоднократно хаживал.
– Знаем, как вы хаживаете, - буркнула Даша.
– Девчонки работают, а вы по кустам хоронитесь...
Она снова загорячилась.
– Все равно, ведь это получается не по-пионерски: одни собирают на совесть, трудятся, а другие в это время спокойненько похлопывают в ладоши - и у них в десять раз больше. Да еще их же и хвалят. По-пионерски это, скажи?
– Нет, - вздохнул Синицын.
– Не по-пионерски. А разве я виноват, что мне привалила такая удача? Зачем же я пойду собирать металлолом, как все, когда я могу набрать, сколько захочу, за одну секунду?
– Ну да, - подхватила Даша ехидно, - зачем мне и уроки учить, если я и так все знаю...
– Конечно, - тупо кивнул Синицын.
– Так из тебя тунеядец получится!
– ужаснулась Поспелова.
– Чего это из меня тунеядец получится?
– оторопел Макар.
– А как же, - убежденно сказала Даша и начала загибать пальцы. Учиться ты не хочешь, работать тебе не надо, все получаешь готовенькое. Кто же ты такой на самом деле? Да ты уже стал тунеядцем!
И она, победоносно задрав нос, пошла домой, но вдруг вернулась.
– Слушай, - зашептала она, отчаянно покраснев, - раз ты волшебник, то я хочу попросить...
– Ну, что ты хочешь, что?
– торопил Макар.
Он обрадовался несказанно. Для Даши он сделает все на свете, что она только пожелает. А она вдруг выпалила:
– Сделай меня красивой!
– Как... красивой?
– он оторопел.
– Ну да, красивой, самой красивой на свете, - пробормотала она. Красивее этой... Аллы Пугачевой!
– Какой Пугачевой?
– хмыкнул Макар.
– Которая в девятом "А" на конкурсе "А ну-ка, девушки!" главный приз получила?
– Что с тебя... Ну, в общем, чтобы я была красивее всех! нетерпеливо топнула Даша. Макар нахмурился.