Утро вечера мудренее
Шрифт:
Лысюра попятился. Все-таки волшебник, не стоит с ним связываться. А то еще превратит старосту в крокодила или царевну-лягушку, и будешь всю жизнь на кочке квакать, горючие слезы лить...
– Да я пошутил, ты что, не понимаешь?
– Хороши шутки, - Макар начал остывать.
– Говори, да откусывай.
– Не кипятись, - успокаивал его Лысюра.
– Какая может быть любовь в четвертом классе? Нам ведь на пионерском сборе объясняли, что среди пионеров может быть только дружба и взаимное
– Почему без уважения?
– задышал Макар.
– У нас... уважение.
– Только уважение без дружбы?
– разочарованно протянул Генка.
– Нет, дружба тоже есть... Уважение... с дружбой, - Синицын окончательно запутался и опять разозлился.
– Да что ты ко мне пристал со своей дружбой и уважением? Иди спроси у Даши, если тебе так нужно.
Лысюра быстро огляделся.
Они стояли в вестибюле школы у большого окна. Никого уже не было, все разошлись после турнира. Несколько человек топтались во дворе, размахивая руками: наверное, спорили.
Глаза Генки хитро блеснули, он сказал с расстановкой:
– Она не только подпрыгивала...
– А что еще?
– вскинулся Макар.
– Она сказала, что хотела бы дружить с тобой. Всю жизнь... до самой пенсии.
Синицын остолбенел. Он хотел что-то сказать и не смог.
– Что?
– насторожился Лысюра. Он потирал руки. Вот это эффект! Теперь все ясно: Синицын хочет дружить с Поспеловой. И даже уважать ее. Хотя, по мнению Лысюры, уважать девчонок было не за что. Зря их избирают в совет отряда, не раз твердил он.
– Врешь!
– наконец выдавил Синицын. Лысюра быстро провел по горлу ладонью, что должно было означать: будь спокоен, никаких сомнений. А как, как она сказала?
– Ну... как, - Генка многозначительно поднял одну бровь.
– Очень просто. Так прямо и сказала.
– Так и сказала? Эх, Лысюра, ну и молодец ты! Не зря тебя назначили старостой.
Лысюра напыжился.
– Не назначили, а выбрали. Единогласно, понял?
Но Синицын не слушал его.
– Говори, чего хочешь? Ну!
– напирал он.
– Я к тебе, понимаешь, с общественным делом, - многозначительно сообщил староста. Он вытащил из кармана печенье и захрустел им.
– С каким делом?
– Послезавтра все классы будут брать обязательство по сбору металлолома. Сколько, по-твоему, наш класс может собрать лома? А?
Синицын беспечно махнул рукой:
– Сколько соберем, столько и будет.
– Нет, так нельзя!
– у Лысюры даже крошки изо рта полетели. Пускать дело на самотек! Наш класс должен собрать больше всех.
– Ну и соберем.
– Поможешь, значит?
– обрадовался староста.
– А как же!
– удивился Макар.
– Все будут участвовать в мероприятии.
– Да я не об этом, - поморщился Генка.
– Сколько тонн я могу назвать в обязательствах?
– Тонн? Да ведь ни один класс больше тонны никогда не собирал. Даже старшеклассники.
– Не мели ерунды, - нахмурился Лысюра.
– Я думаю, если скажу, что дадим пять тонн, не поднимут на смех? А?
– он беспокойно заглядывал в лицо Синицыну.
– Говори уж - десять!
– бросил Макар.
Лысюра почесал в затылке.
– Десять? Десять... десять...
– видно было, что цифра все больше и больше нравится ему.
– Десять тонн! Обязуемся собрать десять тонн!
Синицын выпучил на него глаза.
– Да ты в своем уме? Слыханное ли дело - десять тонн! Где мы соберем столько?
– Как - где? Ты же только что обещал помочь!
– он хитро подмигнул и сделал вид, что бормочет заклинания.
До Макара только теперь дошло, на какую помощь надеется староста.
– Вот так помощь!
– ахнул он.
– Да ведь все десять тонн мне придется давать.
– А тебе жалко для коллектива какого-то ржавого железа?
– сплюнул Генка.
– Большой труд - махнул рукой, крикнул: "тары-бары-растабары" - и готово!
– Для меня, положим, труд и небольшой, - поморщился Синицын.
– Но ведь это будет нечестно, другие классы меньше наберут.
Лысюра подбоченился.
– Ах, нечестно? А сам-то ты честный?
– и он кивнул на завоеванный Макаром приз, который тот держал под мышкой.
Синицын опустил голову.
– А если разобраться, то ничего нечестного тут нет, - успокоил его староста.
– Каждый собирает столько, сколько может. Верно?
– Верно.
– Вот ты и дашь, сколько можешь, - он хлопнул Макара по плечу. Десять тонн можешь?
– Конечно, могу. Я и двадцать...
– Не, двадцать многовато, - закряхтел староста.
– Заподозрят, что дело нечисто... то есть, что нечистая сила помогла.
– Какая я тебе нечистая сила?
– возмутился Макар.
– Каждое утро умываюсь. С мылом. Во!
– Да я не про тебя, - отвел глаза в сторону Генка.
– В общем, так, Синицын. Даем тебе, как волшебнику, общественное поручение собрать десять тонн металлолома. Усек?
Макар махнул рукой.
– Ладно. Получишь свои десять тонн.
Ему не хотелось сейчас спорить со старостой класса. Жалко ему, что ли, какого-то металлолома? Да за такую новость он сколько угодно набросает Лысюре железяк!
Поспелова Даша хочет дружить с ним...
УТЮГИ ПОСЫПАЛИСЬ ГРАДОМ
На следующий день после уроков Лысюра объявил пятиминутное собрание класса.