Утро вечера мудренее

Наумов Евгений

Откуда эти строчки, из какой книги?

Несколько голосов сразу рявкнуло:

– Из "Сказки о рыбаке и рыбке"!

Другие запротестовали:

– Нет, из "Сказки о царе Салтане"!

Синицын смотрел на Живцова. И когда тот утвердительно кивнул головой, Макар с места крикнул:

– "Конек-горбунок"!

– Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, - объявила Влада Изотовна.

Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Живцовым. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, "Альбатрос"

подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог не то что правильно, а хотя бы приблизительно ответить. Так, например, все удивились, когда Пашка сказал, что Робинзон Крузо существовал на самом деле, только под другой фамилией. Требовалось ответить, сколько лет и на каком необитаемом острове жил прототип Робинзона Крузо? Конечно, только один Макар Синицын мог сказать, что настоящего Робинзона Крузо звали Александр Селькирк и он четыре года жил на чилийском острове Хуан-Фернандес.

То же самое произошло, когда Пашка стал допытываться, какую последнюю книгу в жизни написал Александр Дюма. Кто кричал: "Три мушкетера", кто - "Граф Монте-Кристо", а Пономаренко даже ляпнул, что "Графиню Рудольштадтскую". И только потом, после всех, встал Синицын и спокойно объявил:

– Кулинарную книгу.

– Это что - про приключения поваров?
– зашумели вокруг.

– Про то, как печь блины, - пояснил Макар под хохот болельщиков. На его личном счету было уже двадцать очков - больше, чем у обеих команд, вместе взятых. Так сказала Влада Изотовна. "Вместе взятых, вместе взятых", - повторял Макар про себя слышанное где-то гордое выражение.

Влада Изотовна встала:

– Теперь мой вопрос обеим командам. Все вы знаете, что на Дальнем Востоке живет много народностей - нанайцы, ульчи, орочи, нивхи, чукчи, эскимосы. Среди них тоже есть писатели, поэты. Назовите их.

Сзади робко поднялась рука смуглолицей Нади Вальдю из четвертого "А". Она встала и, потупясь, сказала:

– У нанайцев есть писатели Григорий Ходжер и Андрей Пассар.

– Правильно!
– подскочил Пашка Многолет.
– Мы недавно всем классом читали...

– А у других народностей?

Кто-то вспомнил сказки Владимира Санги, но не смог назвать его национальность. Когда возникла заминка, поднялся Макар и принялся перечислять: чукотский писатель Юрий Рытхеу, мансийский Юван Шесталов, ненецкий Леонид Лапцуй, юкагирский Семен Курилов, эскимосская поэтесса Зоя Ненлюмкина...

И вот конец турнира. Оба капитана бросают на Синицына пронизывающие взгляды, но он только ухмыляется.

"Что, чья взяла?" - думал Макар.

У Влады Изотовны в руках коробочка с призом:

– Здесь, на рояле, есть пластинка с надписью: "Только дай себе волю, начни жить, как легче, и тебя понесет так, что не выплывешь". Из какого произведения это высказывание?

– Ясно, из какого, - поднимается Синицын.
– Из книги Н.Ильиной "Четвертая высота".

Болельщики орут от восторга: вот, мол, какие герои произрастают среди нас! Пионервожатая объявляет:

– Команды не набрали необходимого количества очков. И вообще сегодня они не на высоте. Про бабочек, муравьев больше знают, чем о литературе.

Приз по праву присуждается лично болельщику Синицыну из четвертого "А".

На миг он даже опешил: ему лично! Такого Макар даже не ожидал. Подобного случая на турнирах еще не бывало...

И вот заветный приз вручен Макару. Словно в тумане, он пожимает руку Владе Изотовне, а попросту Владке из восьмого "Г".

– Береги этот приз, Синицын, - говорит Владка, строго хмуря выгоревшие бровки.
– За него еще не раз будут сражаться ребята на турнирах, поэтому нужно много знать, чтобы его удержать.

– Пусть попробуют отобрать!
– гордо заявляет Макар.

Все расходятся. Синицын догоняет своих одноклассников и великодушно предлагает:

– Ну что, послушаем игрушку?

Но все его обходят с замкнутыми лицами. Кто-то бросает:

– Ты выиграл, ты и слушай.

Только Зина Живцов остановился и серьезно сказал:

– Это не игрушка, а приз, запомни это, Синицын. Переходящий приз. И он недолго у тебя задержится, даю слово.

– Ха-ха! Нос не дорос!
– Макар озлобился. Что он о себе воображает, этот Живцов? Еле-еле на четверки вытягивает, иногда пятерочку за усидчивость заработает... Ему ли тягаться с Макаром, который все на свете заранее знает!

– Ну, ты показал высший класс пилотажа!
– откуда-то вынырнул Генка Лысюра.
– Утер всем нос... Конечно, без волшебства не обошлось? добавил он вкрадчиво.

Макар хотел бросить горделиво: "Обошлось!", как вдруг ему пришло в голову: "А верно, выиграл-то не я... Если бы не волшебство, что бы я отвечал на вопросы?" Он уже совсем забыл об этом, ему казалось, что именно он сам завоевал приз, сам отвечал на каверзные вопросы.

Ни к селу ни к городу вдруг вспомнилось, как мямлил он на первом турнире и даже не смог нарисовать какого-то несчастного морского конька. "А вот Живцов смог", - ужалила мысль.

Но Синицын постарался ее отогнать. "Нет, победил на турнире я, я один!" - упрямо сказал он сам себе и недружелюбно посмотрел на старосту.

– А тебе чего?

– Да я так просто, - заюлил тот.
– В команде прямо ахали после каждого твоего ответа...

Макар недоверчиво покосился на него.

– Точно! А Поспелова... аж подпрыгивала!

– Подпрыгивала?
– Синицын оживился, глаза его заблестели.

– Ну!
– подтвердил Лысюра.
– А Пономаренко говорит: может, "альбатросовцы" ему, то есть тебе, заранее все вопросы дали? Ты ведь прошлый раз им подыгрывал... А я говорю: дураки они круглые, что ли?

– Ну, а Поспелова, Поспелова?
– не выдержал Макар.

– Что - Поспелова?
– пожал плечами Лысюра.
– Подпрыгивала...

Он остановился и с подозрением посмотрел на Макара.

– А чего ты про Поспелову спрашиваешь? Влюбился в нее, что ли?

– Скажешь тоже!
– горячо запротестовал Макар, но покраснел так, что на глаза его даже слезы набежали. Лысюра загоготал, тыкая пальцем:

– Ага, все понятно! Жених и невеста замесили тесто!

– Я тебе дам тесто!
– сжал кулаки Синицын.