Увечный бог. Том 2
Шрифт:
– Хуже, чем бал-маскарад у некроманта, – вставил Порес.
Фарадан Сорт снова закатила глаза, и он, криво усмехнувшись, вернулся к своей восковой табличке.
– Порес, береги Блистиговы запасы как зеницу ока.
– Так точно, сэр!
Добряк вышел из шатра, и одна стена вдруг просела.
– Они собираются меня сложить, – произнес Порес, встал с табуретки и, поморщившись, схватился за поясницу. – Я будто лет на тридцать постарел.
– Как и все мы, – проворчала Сорт, собирая амуницию. – Живи
– Буду, пока не умру.
Фарадан Сорт задержалась на пороге шатра. Просела еще одна стена.
– Ты делаешь неверные выводы, Порес. Есть способ все преодолеть. Должен быть.
Он скривился.
– Вера в адъюнкта по-прежнему крепка? Завидую я вам, Кулак.
– Не ожидала, что ты так легко сдашься, – произнесла она, пристально глядя на Пореса.
Тот убрал планшет в шкатулку и поднял глаза.
– Кулак, сегодня ночью тянульщики бросят канаты, сказав, что не станут тащить повозки больше ни шага, и мы продолжим марш без еды. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что мы сдались и что выхода нет. Кулак, очень скоро Охотники за костями вынесут себе смертный приговор. Вот с чем мне придется сегодня иметь дело. Одному, еще до того как вы явитесь.
– Так не допусти этого!
Он бессильно посмотрел на нее.
– Как?!
Фарадан Сорт поняла, что дрожит.
– Ты сможешь охранять воду с одними морпехами?
Порес озабоченно наморщил лоб, затем кивнул.
Кулак оставила его в оседающем шатре и пошла прочь, виляя между солдатами, собирающими лагерь. Скрипач, поговори с тяжами. Пообещай мне, что мы справимся. Я не готова сдаваться. Я не для того выжила на Стене, чтоб сдохнуть от жажды посреди гребаной пустыни.
Блистиг еще мгновение сверлил Шелемасу взглядом, затем обратил свой ненавидящий взор на хундрильских лошадей. Он прямо чувствовал, как в нем закипает гнев. Сучка, только посмотри, что ты с нами делаешь. И все ради войны, которая никому здесь не нужна.
– Просто убей их, – приказал он Шелемасе.
Девушка мотнула головой.
Лицо Блистига налилось кровью.
– Мы не можем тратить воду на лошадей!
– А мы и не тратим, Кулак.
– Как это?
– Мы отдаем лошадям свою долю. А потом пьем из них.
– Вы пьете их мочу? – недоверчиво переспросил Блистиг.
– Нет, Кулак. Их кровь.
– Нижние боги…
Удивительное ли дело, что вы выглядите как полутрупы? Массируя виски, Блистиг отвернулся. Ну же, скажи ей правду. Больше у тебя ничего не осталось.
– Вы уже совершили свой кавалерийский натиск, – сказал он, глядя, как мимо проходят – не туда – тяжи. – Другого не будет. К чему все это?
Повернувшись, он увидел,
– Пришло время говорить непростые вещи. Вы бесполезны. Вы потеряли военного вождя, и вместо него теперь старуха, к тому же беременная. Вам не хватает воинов, чтобы даже распугать грибников. Адъюнкт взяла вас с собой из жалости. Ты что, не понимаешь?
– Довольно! – раздался чей-то голос.
Блистиг обернулся. За ним стояла Ханават. Он оскалил зубы.
– Рад, что ты тоже это слышала. Убейте проклятых лошадей. Они бесполезны. Так надо.
Глаза Ханават были бесстрастны.
– Кулак Блистиг, пока вы прятались за драгоценными стенами Арэна, виканцы из Седьмой армии воевали в долине. Они атаковали врага вверх по склону. Они выиграли ту битву, хотя выиграть ее казалось невозможным. Как? Я вам расскажу. Их шаманы выбрали одну лошадь и стали питаться ее духом. Они плакали, но испили его до конца. Лошадь погибла, но невозможное свершилось, потому что Колтейн не был согласен на меньшее.
– Ах, значит, я прятался за гребаными стенами?! Я командовал гарнизоном, где еще мне было находиться?
– Адъюнкт попросила нас сберечь лошадей, и мы их сбережем, Кулак. На меньшее она не согласна. Если что-то не нравится, жалуйтесь напрямую ей. И вообще, хундрилы вам не подчиняются. А от себя добавлю, чтобы вы здесь больше не появлялись.
– Ну и ладно. Давитесь лошадиной кровью и дальше. Я лишь хотел вам помочь, а вы говорите гадости.
– Я знаю, что вы на самом деле хотели сказать, Кулак Блистиг, – холодно произнесла Ханават.
Он твердо выдержал ее взгляд, затем пожал плечами.
– От шлюхи слышу. – И развернувшись, он ушел.
Шелемаса прерывисто вздохнула и подошла ближе к Ханават.
– Мама?
Та покачала головой.
– Все в порядке, Шелемаса. Блистига одолела горячка от жажды. Только и всего.
– Он говорил, что мы бесполезны. Я не потерплю жалости – ни от кого! Мы, хундрилы…
– Адъюнкт верит в нас, как и я. А теперь давай займемся животными. У нас достаточно корма?
Шелемаса тряхнула головой, затем кивнула.
– Даже больше, чем нужно.
– Хорошо. А воды?
Шелемаса поморщилась.
Ханават вздохнула и с кряхтеньем прогнулась в пояснице.
– Я слишком стара, чтобы считать ее своей матерью… Но все равно считаю, – сказала она. – Мы еще дышим, Шелемаса. И еще можем идти. Пока что этого достаточно.
Шелемаса подошла ближе, насколько осмелилась.
– Ты рожала на свет детей. Ты любила мужчину…
– Многих мужчин, если честно.
– Я думала, что однажды смогу то же сказать и про себя. Думала, что смогу оглянуться в прошлое с удовлетворением.