Увертливый
Шрифт:
– Посмотри на голубчиков! Копии надо?
Петр отвернулся. Его мысль, следуя определенным путем, искала и не находила выхода. Если их арестуют, рассуждал Галкин, то он, как действующее лицо, наверняка, будет им представлен. С другой стороны, невозможно предположить, что они не узнают его. А это означало бы для него полный крах. Он даже подумать не смел, чем это могло для него обернуться.
– Они тебя, действительно не интересуют?
– Нисколько!
– Что с тобой, Петр? На тебе лица нет!?
– Нездоровится.
– Хлипкий ты, сегодня какой-то. Впрочем, я тебя понимаю: не успели прилететь,
Виталий занес фотороботы следователю, и все четверо направились к выходу.
Галкин вел машину осторожно, хотя внутри у него все кипело. В нем зрел протест, ну разве он виноват, что эти двое вновь – у него на пути. Простая случайность! Ему было их искренне жаль: два вполне заурядных мерзавца фактически были обречены. Конечно, они совершали противоправные действия, но не больше, чем остальные мерзавцы. Их беда заключалась в том, что они могли его опознать, хотя бы на подсознательном уровне. Им просто не повезло.
2.
Со стороны в рассказ о его преимуществах очень трудно поверить. Но при желании, если задаться целью, до всего можно докопаться и все объяснить. Поэтому, в случае огласки, есть только две возможности: его либо станут использовать, как специальное оружие, либо предпочтут, чтобы он исчез. Он много об этом думал и вынужден был защищаться, ибо ни то, ни другое ему не улыбалось. История с Тарасом свидетельствовала, что не просто огласка, а малейший намек, незначительная оговорка могли оказаться опасными не только для него самого, но для всех, кто мало-мальски с ним связан.
«Ах, Виктор Сергеевич! Виктор Сергеевич! – беззвучно причитал Галкин. – Что же это вы с собой делаете!? И как вас угораздило снова оказаться у меня на пути!» – кроме цинизма и ёрничества в этом причитании была и доля искреннего сочувствия несчастному, который не ведает, что творит.
С этими скорбными мыслями Галкин доехал до института, высадил Петрова с бухгалтером и, сопровождаемый «колымагой» Виталия, въехал к себе во двор, испытывая такое волнение, как будто год не был дома: так много событий успело произойти за неделю.
Дверь была запечатана полоской бумаги. Чтобы войти, они не сорвали полоску, а аккуратно разрезали ножичком. Хотя дверь была вскрыта отмычкой, замок не был сломан, и Галкин открыл его «родным» ключиком.
Виталий присвистнул, когда увидел Петину библиотеку, и пока Петр составлял список «утрат», с растерянным видом рылся в книжках. Он не просто был удивлен, он был ошарашен, сражен и раздавлен. Завершив «скорбный» труд, Петя спросил: «Что с тобой? У тебя руки трясутся, как будто не меня, а тебя обокрали. Господи, что случилось? Тебя что-то тревожит?»
– Тревожат несоответствия!
– Меня, вообще-то, – тоже. Но что, конкретно?
– Ты говорил, что окончил техникум, но такая библиотека – не всякому доценту по зубам.
– По нынешним временам, она и не всякому профессору по зубам. Но ты забыл, какой техникум я окончил.
– Запамятовал.
– Библиотечный!
– И ты решил собирать библиотеку!?
– Виталий, я сделал это!
– И ты все это прочитал?!
– Я работал в районной библиотеке и все, что меня
– Всю жизнь мечтал о подобной библиотеке!
– В чем дело? Можешь пользоваться, – как своей!
– В моих глазах ты так вырос, что уж не знаю, как к тебе обращаться. Может быть снова на «вы»?
– Брось! Сейчас – не до шуток. У меня много дел: надо дверь заказать, ехать в охранную фирму, а потом присутствовать при установке. Если ты отвезешь список следователю, – буду тебе благодарен.
В прихожей Виталий задержался, разглядывая висевшее пальто: «Такое же было на том китайце!»
– Опять – за свое!
– Это – еще одно «несоответствие»! Или наоборот, – «совпадение»!
– Ты меня в чем-то подозреваешь?
Виталий махну рукой: «Живи пока!» – и ушел. Метаморфоза с приятелем произошла так внезапно, что не могла не встревожить Петра. Галкин приблизился к окну, но не вплотную, а на некоторое расстояние и стал наблюдать. Сначала Виталий сел в машину, потом неожиданно выскочил и уставился на его окно, видимо, рассчитывая засечь панику. Но Петр успел «включить вибрацию».
Когда машина отъехала, Галкин взял себя в руки, найдя по справочнику нужные фирмы, позвонил и сделал заказ. В охранной фирме и в фирме по установке дверей сказали, что приедут по адресу во второй половине дня. Пока суд да дело, сходил в магазин, купил продукты, заполнил холодильник, поел. Позвонил бухгалтеру, сообщил, что завтра выйти на работу не сможет: будет занят «ликвидацией последствий налета». Хотел отдохнуть, но не вышло: в дверь позвонили. В одних носках приблизился к дверному глазку и сказал себе мысленно: «Поздравляю! Они уже здесь! Если бы знали, куда торопятся!» Подбежал к окну, – у подъезда стояла знакомая красная машина. Все было, как он ожидал, хотя смертельно этого не хотел. Петя осторожно взял из прихожей кроссовки и куртку, унес в ванную комнату и там, не спеша, оделся, не забыв натянуть перчатки. Все это время звонок почти непрерывно звонил. Когда он вернулся, то услышал за дверью, проклятия. Прислушавшись, понял, ругань направлена не в его адрес. Оказывается, Воронин только теперь заметил полоску бумаги, опечатавшую дверь. Будучи неглупым человеком, сопоставив факты, он сделал правильный вывод, вычислив «шестерок», умыкнувших у него этот адрес и залезших в квартиру.
Возможно, в эту минуту они уже «колются» следователю обо всем, что знают или догадываются. Впрочем, известно им не так уж и много, однако достаточно, что бы бросить на Воронина тень.
Наконец, он кончил ругаться и тихо сказал: «Ну вот что, пока не поздно, „делаем ноги“!» «Поздно, голубчик! – беззвучно ответил Петр. – Тебя уже ищут. Если найдут, нам придется встретиться. А этого я допустить не могу»!
Подошел лифт. Петя открыл со своей стороны дверную защелку и на «пропеллере» попал в лифтовую кабину раньше незваных гостей. Он спускался на «высокой вибрации», исключавшей «двадцать пятый кадр», и, хотя умыкнул у обоих электрошокеры, замечен не был. Из подъезда вышел одновременно с громилами. Пока они рассаживались впереди, Галкин открыл дверцу сзади, «пропеллером» нырнул на сидение и замер. Авто плавно тронулось.