Увертливый
Шрифт:
– Что ж, поехали в отделение. Расскажите, почему, имея машину, вы просили вас подвести? И почему для этого выбрали именно «Ниву»?
– Разумеется, все расскажу. Мне брать машину?
– Вы на стоянку шли за машиной?
– Наоборот, только поставил.
– Тогда брать не надо. Поедим со мной.
Пока добрались до отделения, Галкин все рассказал. «Странно, – вздохнул капитан, выслушав Петю, – мы никакой „наружки“ не выставляли».
– Но ведь есть номер машины! Можно установить владельца.
– В данном случае это ничего не дает, только больше запутывает.
– Не понимаю, как это может быть.
– Я пока – тоже. Ну, давайте, не будем терять времени. Я отведу вас к экспертам.
Галкина усадили перед монитором, попросили «включить» память и сосредоточиться на конкретном лице. На экране появилась «усредненная» физиономия. Далее началась забавная игра: по Петиной команде то сужались, то расширялись, то углублялись глаза, то расширялись, то утончались, то поднимались брови, то удлинялся, то укорачивался нос, менялась форма лба, губ, подбородка, ушей и так далее. Сначала был сделан фоторобот Ивана, затем – Тарана. Потом эксперт «залез» в физиономическую базу министерства, проверить, нет ли у фотороботов преступных прототипов. Но это история долгая, и пока суд да дело он позвонил следователю, чтобы забрали готовые копии. Капитан пригласил Петю к себе. И в этот момент в отделение ворвался Чернов.
Проскочив в кабинет следователя и увидев Галкина, Виталий, переменившись в лице, громко спросил: «Ну, что, Петя, сдаваться пришел?»
– Боюсь, Виталий Андреевич, сдаваться придется вам.
Капитан погрозил ему пальчиком, дескать, не нарывайся.
«Не понял!» – удивился Виталий.
– Вы устроили за мной слежку?
– Это моя обязанность, Петр Иванович!
– Устраивать на улице стрельбу?
«Кто стрелял? Какую стрельбу!?» – Чернов разразился бранью.
«Стрельбу устроила ваша „наружка“ на зеленой „Ниве“» – доложил Петя.
«Виталий Андреевич, – спросил капитан, – кого вы задействовали?»
– Кого надо, того и задействовал!
– А именно?
– Общественных помощников следователя прокуратуры!
В дверь постучали. Вошел эксперт: «Разрешите? Я проверил по базе. Есть результаты». «Давайте сюда». – потребовал следователь. Он протянул руку. Эксперт принес не фотороботы, а копии настоящих фото вместе с «послужным» списком каждого из персонажей. Чернов вырвал листки из рук эксперта и, глянув, в бешенстве начал рвать. «Хреновиной вы тут занимаетесь, дорогие товарищи. А ты… – он повернулся к Петру. – Я думал, ты просто увертливый, а ты к тому же – вязкий, как жвачка! От тебя не отвяжешься!
„Простите великодушно…,“ – хотел возразить Галкин.
„А вы помолчите, – попросил Петра следователь и обратился к Чернову. – Простите, Виталий Андреевич, так кого вы привлекли для наружного наблюдения?“
– Я сказал уже: Общественных помощников следователя прокуратуры! Имею право! Это друзья покойного Воронова. В прокуратуре не хватает людей для наружного наблюдения.
„То есть подельников Воронова“, – уточнил эксперт.
– Что вы болтаете!? Какие подельники? Где доказательства?
„Они были в ваших руках. Вы их только что разорвали!“ – информировал эксперт.
„Вас не спрашивают! Идите отсюда!“ – рявкнул Виталий. Но эксперт не двинулся с места.
„Все ясно! Ты их спровоцировал на стрельбу, – заорал Виталий на Галкина, – а потом увернулся“.
– К сожалению, не увернулся. Пуля прошла вот здесь, зацепив пальто.
– Под мышкой?
– Именно!.
– Гвоздиком проковырял?
„Проверяйте!“ – Петя скинул пальто и протянул эксперту. Капитан кивнул ему, дескать, берите. Захватив „вещдок“, эксперт удалился.
Галкин не мог привыкнуть к метаморфозе, произошедшей с Виталием. Готовый прийти на помощь, толковый, добродушный и даже веселый человек, неожиданно, превратился в истерика.
„Почему они стреляли в меня? – спросил Галкин и сам же ответил. – Это вы, Виталий Андреевич, им сообщили, что я убил Воронова“.
– И что!?
– Стреляя, Таран, указав на меня, крикнул: „Шериф“ говорит, это он кокнул Ворона!»
«И что!» – повысил голос Чернов.
– А то, что выходит, «Шериф» – это вы!
Чернов побледнел. Но в эту секунду у следователя на столе зазвонил телефон. Очкарик поднял трубку: «Румянцев слушает! Понятно! Никого не задело? Ах так?! Мы выезжаем!» Бросив трубку, он сообщил: «Их только что задержали! Таранов отстреливался! Опять кто-то ранен!» «Где?» – спросил Виталий. Капитан назвал адрес. «Сволочи!» – заорал Чернов и рванулся на выход. «Догоняйте! Он сам не свой! Он их пристрелит!» – крикнул Петр вдогонку.
7.
Оставшись в кабинете один, Петя хотел бежать за ними, но спохватился: раздетым не побежишь. Он зашел к эксперту, спросил, когда можно взять пальто, ведь на улице – снег. «Извините, это теперь – „вещдок“. Если будет оружие, понадобится сравнительный прострел», – обрадовал эксперт. «Хотите сказать, еще одну дырку прострелите?» – поразился Петя. «Как минимум одну», – успокоил эксперт.
– Надо же, у меня сейчас и дома нет ничего подходящего. А есть здесь поблизости магазин, где можно что-то купить?
– Есть то есть, а как вы туда дойдете?
– А далеко это?
– Одну остановку проехать – большой магазин.
– Я знаю. Вы не одолжите пальтишко? Мы с вами – одной комплекции. Я никуда не денусь – до магазина и обратно.
«Ну и наглец», – верно, подумал эксперт, глядя, как подозрительный тип по-хозяйски снимает с вешалки и надевает его пальтишко.
Большой магазин он отыскал в один миг. Рассмеялся, обнаружив такое же кожаное итальянское полупальто, что сгорело в Венеции. Не было только девицы, которая заботливо подбирала хламиду и обхаживала клиента. Не заметно было вообще никого, кто бы стремился продать. Ленивая дама, блуждавшая между вешалками, казалось, следила только за тем, чтобы ничего не стибрили. Встретившись с «ненавязчивым сервисом», Петя почти что обрадовался: «Наконец-то я дома!» Он даже манерно отвернул сзади ворот. В этот раз ему некому было, кокетливо выгнув ладошку, сказать: «Benissimo!»
Галкин вернулся в отделение. Он успел так примелькаться, что дежурные, уже принимали его за своего и не останавливали. Вернув эксперту пальто и поблагодарив, он сел в троллейбус и проехался до ближайшей метростанции. Потом спустился в подземку и вышел только на «Охотном ряду». После аскетического римского метро, московское – казалось полноценным и разнообразным, правда, – чуточку шумным. Но как в большом городе обойтись без большого шума? Пройдя по Маховой между зданиями манежа и университета, он свернул на «Большую Никитскую» и до самой консерватории уже никуда не сворачивал. Шагая по центру, и вспоминая центральные улицы Рима (Корсо, Национале, Виа Венето) он думал: «Все-таки Москва – это настоящий, а не какой-нибудь музейный город!»