Уйти, чтобы остаться
Шрифт:
— О чем вы думаете? Как ваши дела? После статьи Киреева вы почувствовали себя на коне?
— Как мои дела? Отлично! Наконец-то я начну заниматься настоящим делом… Столько времени слонялся по отделу, мозолил всем глаза, изнашивал дорогую аппаратуру, занимал радиотелескоп… Все! Теперь приступим к серьезным исследованиям. Со старым все! Начинается новая жизнь, как сказал Чехов.
Ковалевский удивленно посмотрел на Вадима. Он не понял и переспросил.
Неужели Ковалевский не в курсе событий, развернувшихся у Киреева? Вадим воспрянул духом. Он шагнул к доске и принялся доказывать, почему новая проблема при заданных условиях чрезвычайно сложна. Коричневая грудь доски покрылась рябью знаков и схем…
Ковалевский молчал. Вадим обернулся, ему почудилось, будто Ковалевского нет в коридоре. Профессор стоял спиной к доске и разглядывал дальние холмы. Вадим раздраженно бросил мел:
— Извините, Роман Степанович… К сожалению, это теория, — произнес Вадим. Злой намек. Профессор давно отошел от теории и тщательно это скрывал. Ходили слухи, что он не жаловал тех, кто пытался его в этом уличить. И жестоко мстил. Ну и черт с ним…
— Я знаю, Вадим Павлович, тема малоперспективная, — проговорил Ковалевский ровным голосом. Он не замечал ехидства Вадима. Он был поглощен своими мыслями.
— Тогда почему вы…
— «Почему, почему…» Потому! — нервно проговорил Ковалевский. — Ваш Киреев — параноик. Его мания — новый радиотелескоп для эпохальных открытий. Ради этой постройки он готов браться не только за сомнительные темы, но и таскать мешки на пристани. А что толку? Я вас спрашиваю, где смысл? Еще один параболоид…
Ковалевский ходил по коридору огромными шагами. Ему было тесно. Он задыхался. Вадим впервые видел Ковалевского таким возбужденным. И это почему-то выглядело забавно.
— Смотрите на него! Ему весело, он улыбается, — рычал Ковалевский. — Каждый считает делом чести построить инструмент своей конструкции. Оставить память! А государственные деньги кто считать будет? Что вы смеетесь, не понимаю?
— Вы пересказываете мои мысли, Роман Степанович, — пояснил Вадим, сдерживая улыбку.
— Тем лучше. Ох уж эти мне ученые-частники!
Вадим смеялся. Ковалевский перестал обращать на него внимание. Или ему нравилась подобная реакция.
— Послушайте, теоретик… Какой должна быть база радиотелескопа, чтобы всерьез конкурировать с космическим аппаратом? Скажем, для Венеры?
— В сантиметровом диапазоне интерферометр с базой в сто тысяч лямбда.
— Вот именно! То есть минимально один километр… Допустим, серьезные технические трудности, но это фундаментальная работа! А что даст киреевский инструмент? Еще десяток пухлых отчетов, интересующих только Киреева!
— Почему бы вам не выступить на Ученом совете? — прервал Вадим.
— Ни черта не получится. Весенину этот план по душе. Как же, у всех есть радиотелескоп, а у него не будет. Выкусите! Он еще деньжат подбросит…
— Простите, Роман Степанович, но вы заведующий отделом.
— Бывший.
— Что?!
— Ухожу!.. Теперь у вас будет Киреев. Единственный строитель.
Теперь Вадим не улыбался. Придется заниматься новой проблемой. И это довольно грустно.
— За город я не поеду на ночь глядя. Тем более на мотоцикле. Женщине это просто неприлично, я так считаю.
— Что же мне с ним делать?
— Кто же вас просил приезжать на мотоцикле?.. Знаете, я лучше пойду домой. Так спокойней будет.
Но Вероника не уходила. Она открывала и закрывала с пистолетным щелканьем красную плоскую сумочку.
— Жаль. Не бросать же мотоцикл, — произнес Вадим.
— А кому он нужен? Оставьте, потом возьмете, — посоветовала Вероника, брезгливо глядя на кроткую «Яву». — Сколько машин на площади стоит. И ничего.
Идея! Действительно, на площади платная стоянка.
На подоконниках университетского общежития сидели студенты. Третий, мужской, этаж дискутировал со вторым, женским. Кто-то выставил в окно радиолу. Из углового окна звали Сережу. Какой-то тип спускал на веревке логарифмическую линейку с третьего этажа на второй. Девушка протягивала руки, стараясь ее поймать. От хохота это не удавалось. Из двух соседних окон подавались советы.
Вадим, Вероника и мотоцикл моментально приковали внимание всего фасада.
«Что, заглохло, паря?»
«Садись, подтолкнем!»
«Девочки! Красавчик с мотором. Дефицит!»
Чтобы попасть на площадь, надо обогнуть общежитие. А там уже недалеко.
— Какой стыд, — зло шептала Вероника. — Теперь вы видите, что наделали? — Она ускорила шаг.
— Не обращайте внимания, они ведь шутят, — произнес Вадим.
— Девушка, плюнь на тачку! — выкрикнул белобрысый студент, вероятно второкурсник, не старше. — Давай женимся, девушка, у меня есть шкаф!
Вероника прижала сумочку и побежала за угол. Следом раздался пронзительный вой и свист.
Вадим рывком нажал стартер. Мотоцикл радостно взревел. Веронику он настиг на углу. Не останавливаясь, Вадим махнул в сторону площади и прибавил газ…
Смотрителем стоянки был парень лет восемнадцати. И, судя по разбросанным на конторке тетрадям, студент. Не поднимая головы от какой-то схемы, он объявил, что мест нет.
— У меня мотоцикл.
— Мотоцикл? — почему-то удивился парень и высунул голову в окошко. — Ага. Мотоцикл, — подтвердил он и сел. — Номер?