Ужасная саба и ее хозяин

Чаусова Елена

— Ну, теперь я могу начать допрос? — устало спросил инспектор Хобб, когда Эйдан наконец оторвался от ее губ. Тактичный какой, не стал мешать.

— Нет, инспектор, вы — не можете. Разговаривать с Лейтис буду я, спрашивать буду я, — решительно заявил Эйдан, повернувшись к нему. — А вы будете слушать, желательно, молча. Если у вас появятся дополнительные вопросы, поднимайте руку.

Допрос, подумать только. Куда ей допрос?.. Только перепугается еще сильнее. Никому Эйдан сейчас не даст с ней ничего делать, это его саба и он за нее отвечает. Он по-прежнему понятия не имел, что случилось, но это было не важно — сейчас спросит и узнает. Но чтобы ни случилось, Эйдан ее будет защищать,

ото всех и ото всего. Это он может ее допрашивать, строго с нее спрашивать и наказывать, а не посторонние люди, пускай даже облеченные властью старшего инспектора. Посторонние люди должны молчать и не вмешиваться, когда он разговаривает со своей сабой.

Инспектор, выслушав его слова, хмыкнул и, ухмыляясь, спросил:

— Как в школе, что ли, руку тянуть, когда спросить нужно?

А Лейтис восхищалась, Эйдан ощущал ее сильные эмоции, направленные к нему, про него.

— Как на совещании, инспектор, — отрезал Эйдан. Чувства Лейтис, ее уверенность в нем, ее надежда на него, ее восхищение, придали ему еще больше решимости. Он был ее хозяином, ее доминантом, она сейчас подтверждала это всей собой, каждым жестом, взглядом и ощущением, и ради нее Эйдан действительно готов был сделать все, что угодно. — У нас в "Дейн Дефеншен" принято, прежде чем говорить, просить слово. И не перебивать других. Мне кажется, это разумно и к тому же вежливо.

— Так вы что же, намерены препятствовать следственным действиям, мистер Дейн? — недобро осведомился Хобб.

— Ну что вы, инспектор. Вовсе наоборот, — немедленно возразил Эйдан, — я намерен им всячески способствовать. Именно поэтому говорить буду я. Или вы считаете, что можете пообщаться с сабой, которая пережила сильнейший стресс, лучше ее доминанта?.. — он очень скептически посмотрел на инспектора, вздернув бровь. Должен понимать, дураком не выглядит. В криминальной полиции — должен хоть примерное иметь представление о том, что такое психика сабмиссивов.

Тут Лейтис прикрыла глаза с довольным видом, продолжая излучать радостные эмоции по поводу Эйдана — с ним она явно была готова говорить.

— Ладно, хорошо. Говорите, — ответил Хобб и вздохнул, подняв руки вверх в капитулирующем жесте. И впрямь, не дурак.

— Лейтис, милая… — Эйдан положил ладонь ей на щеку, погладил кончиками пальцев, — расскажи мне, пожалуйста, зачем тебе понадобился мистер Крейн? Да еще так срочно.

Она раскрыла глаза, испуганно взглянула на Эйдана и виновато опустила голову. Да, его саба ощущала, как была не права. И она действительно была, но он не собирался ее ругать сейчас, чтобы она ни ответила. Не при инспекторе Хоббе. Эйдан будет ее защищать и будет на ее стороне, пока все не разрешится. А о нарушенных правилах они поговорят дома, потом.

— Ну он же в ко-о-оме, — пробормотала она. — Я решила, что должна ему помочь, спасти…

Она бросила еще один виноватый взгляд на него и постаралась еще сильнее съежиться. А Эйдан в ответ удивленно вытаращился на нее: как она собралась этого Крейна спасать?.. При чем тут вообще Лейтис?.. Впрочем, он тут же понял, что ничуть не ошибся на ее счет — ничего дурного она не замышляла, и от этого испытал неподдельное облегчение. Эйдан провел ладонью по ее волосам и улыбнулся.

— Хорошо, милая. Хорошо. Я знал, что ты ничего плохого не хотела, как всегда, был уверен, — успокаивающе сказал он. — А теперь расскажи подробно. Как ты его собиралась спасти, почему так срочно и почему тайком. Инспектору нужны подробности. И мне бы тоже было интересно их узнать.

— Срочно потому, что ему плохо-о-о-о, — протянула Лейтис, взглянула на Эйдана и заторопилась, объясняя: — А тайком потому, что ты бы меня еще так сразу не пустил, а вдруг бы

он за это время умер, пока я тебя уговариваю, или пока мы остальных уговариваем, пока они там все решают, можно или не можно спасать. Взял бы и умер, и все. А я ничего не сделала, хотя могла.

Лейтис сейчас была невообразимо трогательной. Искренней, славной и доброй девочкой, как и всегда. Которая хотела только хорошего и накуролесила. Сильно. Кошмарно. От волнения и от страха, как и всегда. Ее хотелось обнять, но Эйдан ее и так все это время обнимал, так что он просто прижал ее к себе крепче.

— Бедная моя саба, совсем перепугалась и переволновалась, — с искренним сочувствием сказал он, а потом уточнил у старательно молчащего Хобба: — Что именно с Крейном произошло?

— Покушение, — тот пожал плечами. — Серьезно ранили и головой ударился при падении флаера, впал в кому — и с тех пор в себя не приходит. А мы его охраняем, чтобы не добили. И в надежде, что очухается и наведет ясность на то, кто на него покушался.

— Лейтис охрана поймала? — продолжил уточнять Эйдан.

— Ага, уже на выходе из палаты, — усмехнулся инспектор.

Потрясающе. Она, значит, мимо хорошо обученных полицейских пробралась… чтобы как-то там Крейна спасти. Просто с ума сойти. Его милое и чудесное стихийное бедствие. Эйдан вдруг подумал, что мороженого и работ в саду явно было недостаточно, чтобы направить всю эту буйную энергию в мирное русло… но это потом. Потом. Сейчас Эйдана в первую очередь волновало другое, и он немедленно спросил Лейтис:

— Откуда ты знаешь Кириана Крейна? Где вы встречались? — потому что это было очевидно, как белый день. Не стала бы она так психовать из-за чужого человека. И даже из-за шапочного знакомства. И Эйдану очень хотелось знать, откуда у Лейтис завелся такой… гм… причудливый приятель.

— На улице, конечно, — Лейтис пожала плечами и загрустила, вспоминая. Явно острые были воспоминания. — Он меня спас — у меня был приступ аппендицита, и он, увидав, что мне дурно, отвез на своем флаере в больницу. Ну, вы же знаете, как с аппендицитом важно, чтобы его вовремя начали лечить. Он меня вовремя довез, но сама бы я не успела дойти… если бы вообще смогла дойти. Аппендицит — это больно. И не могла я его бросить помирать после такого.

Теперь, кажется, Эйдан вытаращился на нее испуганным взглядом. Он быстро взял себя в руки, конечно, но это было совсем уж жутко, просто невыносимо — представлять, что его девочка могла бы умереть на улице от перитонита еще до того, как они познакомились. У Эйдана в голове мигом пронесся десяток вариантов подстерегавших Лейтис на улице смертельных опасностей, один хуже другого, и он тряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли. Все уже, она не на улице больше, она теперь с ним. И эта история с Крейном — действительно недоразумение, он ее отсюда заберет, а дома накажет. Сильно. Чтоб больше даже не смела. Ставить себя в обстоятельства, в которых снова может оказаться в смертельной опасности и без Эйдана. Он снова на нее сердился и за нее переживал. Потому и сердился, что переживал. А Крейну — был искренне благодарен, бандит он или не бандит, а человек, по всему, получше иных законопослушных.

— Я бы его за твое спасение сам лично из комы с радостью вытащил. А потом бесплатно обвешал самыми лучшими магическими защитами, да благословят его боги, — сказал Эйдан. — Вот только я без понятия, как из комы вытаскивают… и все равно не понимаю, как ты это сделать собиралась.

— Да, я тоже не понимаю, — встрял Хобб.

— Ну я же просил руку поднимать, — возмутился Эйдан.

— Извините, мистер Дейн, как-то трудно молчать, когда речь идет о самом важном для меня за последние полгода расследовании.