Ужасная саба и ее хозяин
Шрифт:
На Лейтис были невыносимо пошлые сетчатые чулки, которые в сочетании с невыносимо короткой юбкой выглядели еще пошлее. Довершалось это все корсетом, и, разумеется, накинуть поверх курточку она согласилась только в дороге, чтобы не замерзнуть. Довершал этот великолепный образ гигантский круглый и плоский леденец, который Эйдан ей купил в "Кристальной пирамиде" и который все это время стоял на кухне "для красоты", потому что есть его было жалко, а теперь вот пригодился. Надо ли упоминать, что она вытворяла с ним своим языком, учитывая, что вытворять языком Лейтис умела множество совершенно потрясающих вещей.
Эйдан, разумеется,
— Добрый вечер, ваше высочество, — сказал он очень бодрым и уверенным тоном.
Герцог Гвентский изволил приподнять бровь, оглядывая их с Лейтис.
— Добрый вечер, мистер Дейн, Лейтис. Присаживайтесь. Не могу сказать, что рад нашей встрече, мистер Дейн, но она должна была состояться.
— Лейтис, за мной, — велел Эйдан, тронув ее бедро стеком и дернув поводок. Он подвел ее к диванчику у стены, где можно было сесть рядом, сел первым, нарочитым жестом откинув полы сюртука, снова тронул стеком ее ногу и указал им и кивком головы на место рядом с собой, сказав: — Можешь сесть.
И лишь когда она уселась, стараясь жаться поближе к нему, соизволил ответить герцогу:
— Зато наши чувства по поводу друг друга и этой встречи полностью взаимны, ваше высочество. Так вы говорили, у вас есть конкретные предложения? Я готов их выслушать, увы, не обещаю, что с удовольствием.
Отец Лейтис наблюдал за ним с лицом, излучающим бесстрастие, и после обращения Эйдана изрек:
— Разумеется, это не может так продолжаться, честь дома Йорвиков не может зависеть от лица столь демонстративно равнодушного к элементарным приличиям.
После этого герцог и Эйдан некоторое время мерили друг друга взглядами, не говоря ничего. В другой ситуации это могло бы быть рукопожатие, в котором каждый норовит продемонстрировать свою силу, но с рукопожатием обычно все яснее. Наконец герцог продолжил:
— И я пригласил вас, чтобы спросить, готовы ли вы отступить от моей дочери на условиях, которые я вам сейчас предложу, — тут он поднял руку. — Не спешите отказываться, это будет, безусловно, красивый жест, но давайте для начала очертим всю ситуацию, и только тогда будем решать.
"Нет, он все-таки решительно не способен к аналитическому мышлению", — сокрушенно подумал Эйдан. Ему неожиданно сделалось очень жаль что властвующую королеву Элсбет, что ее матушку Гвитир. Такие умные женщины, а младший сын и внук — идиот. Он даже осмелился предположить, что в семействе Йорвиков в последние двести лет только девочки удаются, вот и Лейтис тоже… Но кропнпринц Шиан на идиота, вроде бы, похож не был, как и покойный старший брат королевы Этард.
— Ваше высочество, я что, похож на человека, от которого можно откупиться?.. — спросил Эйдан с совершенно искренним изумлением, вскинув
— Вы похожи на человека, которому не место в роду Йорвик, — отрезал герцог. — И поскольку вопрос вашего вхождения в семью даже не рассматривается, а вы могли питать некоторые надежды, то я могу предложить вам возмещение за обиду. Добровольно, хотя мог бы ничего не делать. Мы готовы рассмотреть привилегированные условия налогообложения для компании "Дейн Дефеншен" и особый статус для нее, а также я могу предложить вам создать собственную магическую семью Дейнов, так как предполагаю, что вам, как личности яркой, будет приятно не входить в чужой род вовсе, а создать свой.
"Возмещение за обиду. Макни немилосердный, что у него в голове творится?" — снова изумился Эйдан. И отдельно изумился, как Лейтис среди всего этого столько лет прожила и не свихнулась. Он тут же обнял ее за плечи, притянув к себе. И пусть ее папаша думает, что хочет, по поводу отношения Эйдана к приличиям.
— Мне ничего от вас не нужно, ваше высочество. И никогда нужно не было. И никогда нужно не будет, — очень спокойно ответил грецогу Эйдан. — Ни вхождения в род Йорвиков, ни приданого Лейтис, ни того, что вы считаете достаточным "возмещением" этому. Ни. Че. Го. Поэтому у меня к вам встречное предложение: вы мне ничего не даете, я у вас ничего не беру — и мы друг про друга счастливо не вспоминаем никогда. Разумеется, Лейтис при этом выходит за меня замуж. Это даже не обсуждается, потому что здесь никаких других вариантов не существует. В остальном я готов на любые компромиссы.
— Это неприемлемо. Что значит "не вспоминаем"? Лейтис — моя единственная дочь, — возмутился герцог.
"А я считал, вас волнует мое вхождение в род Йорвиков, а не Лейтис, — с сарказмом Эйдан. — По крайней мере, выглядит все именно так. Впрочем, оно так выглядит приблизительно всегда".
— Когда я познакомился с вашей дочерью, она жила на улице, вашими стараниями, — все так же спокойно сказал он. Возмущение казалось ему… слишком уважительным отношением к этому человеку. Будто Эйдан мог решить, что до него можно что-то донести. Но Эйдан считал, что нельзя, и потому просто констатировал факты. — На улице, без средств к существованию, питаясь тем, что смогла найти в ближайшем лесопарке. И вас, кажется, это полностью устраивало. А теперь вы вспомнили о том, что она ваша единственная дочь. Ведь скандал в таблоидах — это так ужасно и недопустимо, то ли дело, когда она спит в воздуховоде теплотрассы. Это можно, об этом репортеры из "Мун" не в курсе.
"Потому что вас на самом деле никогда не интересовала ваша дочь, — подумал Эйдан. — Вас интересовало только, чтобы она достаточно прилично себя вела. Соответственно своему, то есть, вашему, статусу, и не роняла вам реноме". И ради этого, ради драных приличий и "сохранения лица", можно выставить Лейтис на улицу, заставить ее жить впроголодь, разлучить с любимым человеком, хоть насмерть заморить. Лишь бы клятая репутация клятого герцога Гвентского не пострадала из-за беспутной дочери. Мерзко. Это было мерзко и отвратительно.