Ужасный век. Том I
Шрифт:
***
Люди старика с горы, хорошего друга отца, Алима немного пугали. Недавно он сидел за столом с командирами наёмников, слушал их рассказы о войнах и сражениях, но… то были другие люди.
Они пахли порохом, походным костром, горящими городами. Люди старика с горы пахли только могилой.
Убийцы обыкновенно меньше всего похожи на убийц, и это как раз тот случай. Все двадцать человек, что прибыли в дом ар-Малави, были на вид самыми обыкновенными. Не высокие и не низкие, не толстые и не худые,
Но их готовили на той самой горе. А значит — едва ли во всём Шере есть люди опаснее.
— Гляди! Идут!
Они следили за гостевым дворцом через отверстия в плотных занавесках, со второго этажа. Атака начиналась неплохо: нанятые для неё бандиты даже догадались разделиться, чтобы перекрыть улицу на случай подкрепления.
Сейчас второй отряд бандитов как раз перебирался через ограду дворца: не похоже, что внутри всё прошло хорошо. Скорее совсем наоборот.
— Они?
— Они. Капитана ни с кем не спутаешь.
Небольшая группа людей вышла из ворот. Похоже, Шеймус был ранен, но всё-таки шёл сам: его только поддерживали Ангус и кто-то другой. Узнал Алим и чернокожего телохранителя капитана: тот нёс на руках тяжело раненого солдата.
Как и следовало ожидать, убить их не смогли.
Насколько Алим мог судить, отец до последнего момента раздумывал, пустить ли на это дело людей с горы или толпу недавних заключённых, изначально предназначенных для чего-то совсем другого. В каждом из двух случаев скорее предполагался разный результат. Вероятно, Усман принял решение именно по тем причинам, которые ранее излагал.
«Любая ситуация будет выгодна нам. Но всё же лучше, если его не убьют, чем наоборот»
Бандитам неплохо заплатили и пообещали все богатства дворца. Они толком не знали, с кем предстоит иметь дело — исход логичен. Впрочем, сам преступники едва ли сильно сожалели о результате: сейчас добро из богатого дома интересовало их больше всего.
— Убиваем? — спросил невысокий мужчина с большой плешью.
— Нет. Действуем так, как велел отец: раз капитан выбрался из дворца — теперь мы за него.
«Мудрец вовремя встаёт на сторону того, кто сам побеждает»
Если быть честным — Алим порадовался, что повернулось всё именно так.
Наёмники брели по пустой улице в сторону порта. Алим пересчитал их: десять человек, включая раненого. И это люди из лучших в отряде: случайная группа рассеянных вокруг бандитов им не особо страшна.
— Женщины с ним нет.
— Рыжей?
— Да, той самой.
— Убили? Сбежала?
— Это как раз и нужно выяснить. Если убежала, то твои люди вокруг могли её заметить. В любом случае мы должны выяснить, что с ней. Сейчас это важно. Капитан точно будет её искать.
— Понял. — плешивый кивнул. — Сейчас узнаем. Раз мы за них, то идём встречать?
— Нет, их встретят другие. Об этом уже позаботились. Как дела на улицах, есть вести?
— Всё по плану. Начинается!
Алим потёр руки. Он был доволен собой. Он оправдывал надежды отца. Город стоял на пороге катастрофы, в которой роду ар-Малави предстоит быть немало повинным — но раз отец решил так, то это правильно. Это выгодно.
Интересно, Сулим уже знает обо всём? Радуется?
Если знает, то наверняка радуется. Что же… на эту тему Усман сказал коротко, однако совершенно исчерпывающе. «Падающего толкни».
До утра упадут многие, но точно не семья Алима. Она, как обычно, врастёт в мураддинскую землю крепче прежнего. Юноша более-менее понимал план, и только один аспект до сих пор вызывал у него сильное любопытство.
Как со всем этим связана Балеария?
***
Ирме было трудно уследить за событиями последующих минут.
Её отнесли в дом на руках. Гретель заматывала раны лимландки прямо поверх порванного платья. Кругом было полно людей в оранжево-красном — десятки, наверное, но Ирма сейчас никого не узнавала. Руки тряслись, горло пересохло, и она бы плакала — но было уже нечем.
На улице кто-то дул в трубу, играя сигнал тревоги. Почти сразу тем же звуком отозвались: одна труба, другая, третья. Все наёмники, что жили в районе порта, должны сейчас двинуться сюда. Изо всех его концов. Новобранцев за пределами лагеря не было: тут каждый хорошо знает, что делать при случае.
Прозвучали выстрелы. Возможно, в воздух — но не факт.
— Потерпи, родная… сейчас.
Теперь она была среди людей, способных защитить — но едва немного отступил страх за собственную жизнь, как Ирма начала думать о капитане. Что с ним?.. А с остальными во дворце? Ирма прекрасно понимала — сбежав, она поступила правильно. Но всё равно бередило душу чувство вины, подпитываемое тревогой.
Она его бросила. А ведь Отец Пустыни говорил…
Первым из столпившихся вокруг, кого Ирма узнала, был Рамон Люлья.
— Она в порядке?
— Более-менее.
— Ирма! Ирма, слышишь меня?
Лейтенант присел перед ней на корточки.
Люлья никогда Ирме особенно не нравился. Это был именно настолько жёсткий, даже жестокий человек, как казалось по внешности. Да ещё таивший некоторые секреты, что не шли за пределы штаба и ближайшего его окружения… однако Ирма-то знала. Знала, почему Рамон Люлья редко составляет Ангусу компанию в его загулах. И как на самом деле проводит время за плотно закрытыми дверями.
Но Шеймус этого человека не за извращённые вкусы ценил. Рамон был в отряде с самого начала. Рамон служил лейтенантом ещё при Мендосе, даже раньше Шеймуса им стал. Он надёжен, как скала — а остальное не имеет значения.
— Ирма, соберись. Во дворце был Ангус? Регендорф, Бенедикт?
— Н-н-нет… — ела выдавила она. — Н-н-не было. Но… он за ними посылал. И… и за тобой.
— Угу, вот только и доложили.
— Регендорф и Бенедикт в лагере. — отрапортовал кто-то со стороны. — Они не могли успеть добраться. Скорее всего, пока и не выступили.