В алфавитном порядке
Шрифт:
В вестибюле клиники он попросил жену подняться в палату к отцу, пока он уладит кое-какие формальности в канцелярии, но, едва оставшись один, снова вышел на улицу и позвонил в клинику из телефона-автомата. Его соединили с отцом, который сразу же взял трубку.
– Папа, это я. Лаура уже у тебя?
– Кто?
– Лаура, моя жена, твоя невестка.
– А-а… нет. Нет. Заходила только одна из этих… ну, в белом… которые ухаживают за мной.
Он уже не впервые прибегал к описательным конструкциям, когда забывал
– Сестра.
– Да-да, вот именно. Сестра. Но она уже ушла. А разве твоя жена работает в больнице?
– Нет, в коммерческом училище. Она сказала, что, если выкроит время, забежит навестить тебя. Может быть, она в дороге, а может быть, не смогла прийти. Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю.
– Что ты делаешь?
– Учу английский. Вот послушай: My family is not home because at this time of the year they travel to the south to visit my mother in law, who is a widow.
– И что же это значит?
– Моей семьи сейчас нет дома, потому что она отправилась на юг навестить мою тещу, которая вдова.
– Отлично, папа! Кажется, ты поправляешься. Мы скоро увидимся.
Он повесил трубку и снова вошел в холл клиники, а потом направился в кафетерий. Было время обеда, и на своем обычном месте сидела неотличимая от Лауры Тереза из коммерческого училища. Она читала или делала вид, что читает. Все было как всегда. Хулио присел за ее стол и, поскольку время подгоняло, заговорил без предисловий:
– В прошлый раз я тебе об этом не сказал, но, если бы тебя звали не Терезой, а Лаурой, ты была бы той девушкой, которую я знавал когда-то давным-давно.
– Мы с ней похожи?
– Ты неотличима от ее ранней версии.
– Что это значит – «ранней версии»? Что ты хочешь этим сказать?
– У нее два лица.
И при этих словах он вспомнил о своей новой начальнице, у которой тоже лицо было разделено надвое.
– Два лица? – недоумевала Тереза.
– Да это неважно, не обращай внимания…
Они помолчали несколько секунд, и за это время Хулио, которого его взвинченность одарила особой проницательностью, сумел, как показалось ему, различить, что за неподвижными, как у змеи, веками женщины работает вычислительная машина. Тереза заговорила первой и хоть и с насмешкой, но все же бросила собеседнику конец веревки, и Хулио сумел поймать его:
– Ты не представляешь, как мне жаль, что ничем не могу тебе пригодиться с моим нынешним именем. Так уж вышло, что зовут меня Тереза.
– А вот если бы тебя звали Лаура…
– И что бы тогда было?
– Тогда бы мы в самом деле восстановили мир, где мы – вместе и вдвоем. Не смейся.
– И как же мы восстановили бы этот мир?
– Мы расположили бы все в нем в алфавитном порядке. Начали бы с абажура, абаки, аббревиатуры, аборта. С адюльтера.
– С адюльтера?
– Да.
– Берешь быка за рога?
– Брать быка за рога – это фразеологический оборот, хоть я и не знаю, чем или куда он там оборачивается, означающий, что кто-то сразу приступает к самой сути дела, действует без околичностей и обиняков.
Тереза сделала удивленное лицо, как если бы ей вдруг предъявили некое чудо природы. Хулио меж тем продолжал:
– Есть и другие обороты со словом брать: брать начало, брать на себя смелость, брать на мушку, брать на пушку, брать на арапа, брать от жизни все.
– А если бы меня звали Лаура, ты бы предложил мне брать от жизни все?
– Да.
– Ну, тогда зови меня Лаурой.
– Ну, тогда привет тебе, Лаура.
Оба они были очень заняты – или, по крайней мере, делали вид, что заняты, – однако условились встретиться завтра же и вместе скоротать вечер. Перед тем как распрощаться, она сделала некое уточнение, заключавшее в себе обещание:
– Я не люблю отели – чувствую себя там проституткой.
– А мы пойдем ко мне. Моей семьи сейчас нет дома, потому что она отправилась на юг навестить мою тещу, которая вдова.
Хулио поднялся в палату к отцу и обнаружил, что тот лежит в наушниках и очень сосредоточенно слушает магнитофонный курс английского, который при должном внимании усваивается без усилий.
– Ты уверен, что семейство того господина, у которого вдовая теща, уже отправилось на юг? – спросил я.
– Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Да мне любопытно, чем он занимается, оставшись в одиночестве. Создается впечатление, что адюльтеры устраивает.
Отец половиной лица выразил недоумение – то ли из-за непонятного слова адюльтер, то ли по поводу неуместного интереса. Действующая сторона тела свидетельствовала о здравости рассудка, хоть та и выражалась своеобразно: в особой пристальности взгляда и в задумчиво поджатых губах – вернее, в правом их углу. Казалось даже, что всю суть своей личности он сосредоточил теперь в половине тела, вверив этой части себя редкостную проницательность.
– Жена твоя так и не пришла, – произнес он.
– Как странно – а мне она сказала, что навестит тебя. Впрочем, в это время года у нее всегда много хлопот в училище.
– А она чем занимается?
Хулио почудился в этих словах оттенок недоверия.
– Координирует курсы лекций и семинары. Вот сегодня у них как раз новое – что-то там насчет брендирования.
– Мне кажется, – сказал отец, круто поменяв тему, – что мне дают только эти самые, которые помогают утихомиривать меня. Ты знаешь, что я имею в виду?