В Дикой земле
Шрифт:
В верхнем городе было не так много больших свободны плоскостей. Симианы не злоупотребляли перекрытиями, предпочитая не перегружать ветви, однако несколько своеобразных площадей имели место быть и одна из них условно принадлежала… Тобиус назвал бы то обширное здание с представительным фасадом военной академией. Именной в ней обучались искусству боя и, собственно, войны, все защитники Ронтау. Основными видами оружия являлись пресловутые боевые шесты и длинные луки. Последние были полезной необходимостью, но владение первыми считалось благородным и возвышенным
По случаю праздника «военная академия» вывела на площадь более полутора сотен своих молодых учеников, одетых в одинаковое белое одеяние, приталенное, удобное для движения. Они распределились на одинаковом расстоянии друг от друга, образовав правильный квадрат. Взгляды учеников были обращены к нарядно украшенному помосту, где сидели особо почтенные горожане, а взгляды зрителей следили за учениками. Тобиус и Вифани находились на одной из более высоких ветвей, с которой открывался словно со смотровой площадки отличный вид. Когда раздался клич, призывавший начинать и забили барабаны, ученики представили на суд зрителей восхитительное действо. В их длинных сильных руках шесты превращались из инструментов войны в инструменты искусства; сару-хэм давали яркое представление, использовали элементы боевых навыков для создания акробатического номера. Они делали головокружительные сальто со смещением по диагонали, проявляли мастерство равновесия, ловкости и силы, но главное — безукоризненную синхронность.
Исполняя обязанности разносчика, маг, бывало, останавливался примерно на той же высоте, заглядывал сверху в обширный квадратный двор и следил за тренировками. Луки ему были безразличны, зато мастерство обращения с древковым оружием вызывало зависть, хотелось и самому попробовать.
— Великолепно, — поделился он своим мнением с Вифани.
— Развлечение для народа, не более того, — ответствовала та строго. — В бою всё иначе, там их красота бесполезна, а ловкость спасает далеко, далеко не всегда. Они умирают в лесу, когда совершают разведывательные вылазки, когда сражаются с соседями. Об этом надо думать, носить броню вместо шёлка, отдавать хоть немного почтения защищённости в ущерб скорости и ловкости… Пойдём скорее.
Они поспешили мимо рукоплескавших жителей верхнего города, прочь по одной из широких ветвей-улиц, теряясь в толпе и какофонии звуков. Девушка вела его всё дальше от центра баньяна, туда, где на более молодых и тонких ветвях лепились маленькие жилища, соединённые системой канатов, где вместо улиц были тропинки и почти не наблюдалось народу. На одной из таких ветвей пару настиг зычный глас, Вифани остановилась и сдавленно что-то сказала, — таких слов Тобиус ещё не знал, но решил запомнить на случай важных переговоров.
С той стороны, с которой они с девушкой пришли бойко шагали три симиана. Их одежды были по-весеннему укорочены и одинаковы, ибо совсем недавно эти трое участвовали в представлении, шесты также были при них. Ничего особенного, крепкие молодые самцы, разве что первый из троицы, особенно широкоплечий, имел пышную гриву волос на голове и безмерно самодовольную улыбку.
— Куда же ты так спешишь, Вифани? — вопросил он, останавливаясь в нескольких шагах и глядя на женщину сверху-вниз. — Досмотрела наше выступление и бежать? Даже словом обмолвиться не желаешь?
— Была бы рада, Гароу — ответила та голосом, стоявшим на грани между холодностью и прямой грубостью, — но даже не знаю, о чём мы с тобой могли бы поговорить.
— Как о чём, — продолжал улыбаться симиан, — о нашем представлении! Разве тебе не понравилось?
— О представлении или о тебе в нём?
— Можно и обо мне. — Названный Гароу медленно, один небольшой шажок за другим приближался к девушке, словно искусный заклинатель змей к ядовитой гадине. Он явно побаивался, но и испытывал удовольствие. — Чем же я плох в конце-то концов?
Два других симиана негромко засмеялись. Они тоже были весьма крепки, но в сравнении с лидером явно занимали подчинённые позиции. Наблюдавшему Тобиусу вспомнились годы обучения, когда, бывало, он оказывался один против трёх-четырёх соучеников. Иногда на его стороне оказывался Малкарус, и они вместе вели неравный бой, расквашивая в кровь носы, весёлое было время… Но начиналось всё как правило похожим образом, — один противник рычал, а остальные подгавкивали: «Моль! Моль! Сын Безымянного!».
Правда тут основной мотивацией для нападения была симпатия, а не антипатия.
— Действительно, давайте поговорим о господине Гароу, ведь ничего интереснее и важнее в мире нет. Как всегда.
Уголок рта юноши дрогнул, выдавая натяжение нервов.
— Нет… ну, нет! Что ты! Давай поговорим о тебе! О тебе тоже очень интересно было бы поговорить! — попытался выплыть он.
Даже Тобиус, мало что знавший об общении с женщинами, подивился неуклюжести ухажёра. Всё это обещало очень быстро и неприятно кончиться.
— Правда? Ну, спасибо! И что же ты хотел сказать обо мне, Гароу?
— Ну, Вифани, просто… ну, у тебя красивые глаза…
— Спасибо. Что-то ещё?
— Ну… и… и… хвост!
— Что — хвост?
— Он такой длинный… сильный.
— Что-то ещё, Гароу?
Тобиус не видел лица девушки, так как стоял позади, но отчего-то был уверен, что на нём была холодная и опасная улыбка. Вифани не ведала пощады.
— Ну… э… фигура твоя… она тоже очень красивая, — Гароу не понимал, что движется в западню, ему казалось, что под ногами как раз появилась крепкая ветка. — Гибкая такая…
— И это всё, что ты обо мне знаешь, Гароу. Понимаешь, в чём беда?
— Я… не, не очень.
А ведь только что он вёл себя так самоуверенно, — подумал Тобиус, — сколько времени бедолага набирался смелости? Он думал, что выступление на площади как-то поможет ему растопить сердце девушки, даст преимущество на старте? Только она была иной, не такой как большинство сверстниц, в её умной голове роились совсем другие мысли, а её, как было верно подмечено, красивые глаза, взирали на мир иначе.