В долине Маленьких Зайчиков
Шрифт:
Очень интересным было выступление представителя острова Врангеля Ыттувги. Мало кто из присутствующих знал, каким идеальным пастбищем является заполярный остров, на котором нет ни волков, ни овода, ни гнуса, так изнуряющих оленей на материке. Островные пастухи вырастили оленей, которые по весу в полтора, а то и в два раза превышают своих материковых собратьев.
– Мы предлагаем организовать на базе колхоза «Рассвет Севера» племенной совхоз, – говорил представитель острова. – Просим также выявить желающих переселиться к нам. В колхозе мало людей. Смешно сказать: молодым парням не на ком жениться. Тысячное стадо у нас пасет фактически один человек – Тымкылын. Его помощник уже третий месяц как уехал на материк… Правление командировало его для женитьбы в колхоз «Коммунист». Но женитьба дело такое, что заранее установить сроки мы не можем… – под общий смех зала заключил Ыттувги. – Перехожу к вопросу о снабжении… Начальник областного управления торговли, на которого посмотрел Ыттувги, весь вдавился в кресло.
– Интересно, зачем нам завезли на остров пятилетний запас коробок «Мойдодыр»? Если даже мы начнем одаривать этими коробками телят в стаде, все равно хватит надолго… Что это – головотяпство или издевательство? Давно прошло время, когда мы были довольны ситчиком, брезентом, патронами и капканами. Теперь этого мало! Где книги? Почему не привозят хороших костюмов? Не смотрите на мой. Я его купил в прошлом году в Москве и берегу – когда нам еще на остров привезут?! К чему нам завезли, к примеру, полтораста детских шубок из цигейки? У нас столько детей не наберется, а белые медвежата, которые, как известно, родятся на нашем острове, в шубах не нуждаются. Если я стану перечислять все, что у меня записано, начальник областного управления торговли от стыда заболеет или в лучшем случае попросит, чтобы его перевели на другую работу…
В перерыве Праву подошел к Ыттувги.
Представитель острова оказался словоохотливым собеседником.
– Плохо я выступил, – самокритично заявил он. – Как поднялся на трибуну, так забыл данное себе обещание не распыляться.
Ыттувги оглядывал зал. Изредка его взор задерживался на ком-нибудь, и он радостно кивал знакомым.
– Тут собралось больше оленеедов, чем оленеводов, – с иронической улыбкой заметил он. – Видал, какую якутскую ярангу навязывают нам для оленеводов? Смешно и грустно! Тащат во вчерашний день, в ярангу. А нам нужен легкий домик с окном, печкой… И такие домики есть! Вроде тех, что на станции «Северный полюс»… На Чукотке можно иметь стадо в миллион голов! Что бы ни говорили знатоки и экономисты, я считаю, что в принципе тракторные домики – это самое правильное. Во все отрасли хозяйства машина давно пробила дорогу, только оленеводство остается в стороне…
Видимо, будущая механизация оленеводческих бригад захватила Ыттувги по-настоящему. Вообще Праву заметил на совещании одно обстоятельство, обрадовавшее его: большинство выступавших оленеводов говорили от своего имени, высказывали собственные мысли, а не зачитывали их по бумажке, как водилось прежде.
Праву вернулся в гостиницу поздно вечером и сел писать отчет о делах в стойбище Локэ – завтра его должны были слушать на заседании исполкома.
Спать лег поздно, а утром ровно в десять часов уже входил в знакомое здание.
На заседании исполкома присутствовали Савелий Михайлович, секретари райкомов, руководители крупных предприятий.
Рассказывал Праву около часу.
Сидящий в первом ряду Савелий Михайлович повернулся к залу:
– Вопросы есть?
Присутствующие зашумели, заскрипели стульями, но не отзывались.
– Тогда разрешите мне, – сказал секретарь обкома. – Как вы думаете, Николай Павлович, что нужно сделать там в первую очередь?
– Послать туда Коравье, – после некоторого раздумья ответил Праву. – Очень способный человек. Просто удивительно, как он все быстро схватывает. Даже успел научиться читать… И еще: в этом году осенью открыть школу в стойбище. Для этого нужно построить какое-нибудь временное сооружение в виде большой яранги или палатки.
– Палатку не палатку, а временный щитовой дом надо поставить, – сказал Савелий Михайлович. – И послать в эту школу учителей, которые имеют опыт работы в кочевых школах.
– Где же мы найдем таких людей? – развел руками заведующий облоно. – У нас давно нет кочевых школ.
– Поищите. Запросите чукотский окроно, районные отделы народного образования, расспросите учителей. И обязательно, чтобы знали язык.
Прощаясь с Праву, Савелий Михайлович спросил:
– А как движется ваша научная работа?
– Никак, – ответил Праву. – Времени нет. Да и сейчас не это главное.
– Зря так думаете, Николай Павлович. Надо и для этого находить время. Пишет же Сергей Володькин стихи… А в общем вы делаете большую работу, товарищ Праву. Если будет нужна помощь – обращайтесь прямо ко мне.
Праву вышел из здания обкома, окрыленный дружескими напутствиями Савелия Михайловича. Он так и сказал: «Надо людям помочь за год пройти путь, который иные народы проходили веками…»
Целый день Праву бегал по разным учреждениям Магадана, выполняя поручения Елизаветы Андреевны. После обеда пошел в магазин и купил подарок Коравье – фотоаппарат «Смена».
Вечером поднявшийся ветер принес пахнущий морем туман. Праву шел по улице, вглядывался в лица прохожих, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых. Но когда в толпе промелькнуло лицо Маши Рагтытваль, он не сразу сообразил, что это она. Опомнившись, кинулся вдогонку за девушкой.
Она шла легко, свободно, будто чему-то радовалась.
Праву слегка дотронулся до ее плеча.
– Здравствуй, Маша!
Маша Рагтытваль порывисто обернулась и, узнав Праву, смутилась. Лицо ее потемнело от прихлынувшей крови.
– Здравствуй, – медленно, с расстановкой произнесла она.
– Никак не думал встретить тебя здесь! – радостно проговорил Праву. – Ты никуда не спешишь?
– Нет, я просто гуляю, – ответила Маша. – После работы хочется подышать свежим воздухом.
– Так ты теперь здесь работаешь? А Еттытегин мне писал…
– Я здесь на курсах, – объяснила Маша. – Приехали изучать электронный станок для производства клише. Потом обратно домой поедем.
Постепенно она оправилась от смущения.
– Сколько лет мы не виделись? – спросила она. – Сейчас сосчитаю. Два года ты учился в педучилище, пять лет провел в Ленинграде. Семь лет!
– Значит, тебе сейчас двадцать два года, – сказал Праву. – Вот как быстро растешь! И как я мог ухаживать за такой малюткой? – пошутил Праву.
Он искоса смотрел на девушку. Красивая стала. Сердце Праву сжалось от нежности.
– Ты стала очень красивая.
– Ого! Это в университете учат говорить комплименты девушкам? – шутливо заметила Маша.
– Нет, я серьезно, – сказал Праву.
Они зашли в парк, прошлись по длинной аллее. Постояли у теннисного корта, наблюдая за игрой, вместе с другими зрителями аплодировали городошникам. Заглянули в металлическую клетку, в которой расхаживала почерневшая от грязи медведица Юлька. Она мало походила на белых медведиц арктических просторов, а больше – на большую облезлую собаку.