Шрифт:
Annotation
«Библиотека Крокодила» — это серия брошюр, подготовленных редакцией известного сатирического журнала «Крокодил». Каждый выпуск серии, за исключением немногих, представляет собой авторский сборник, содержащий сатирические и юмористические произведения: стихи, рассказы, очерки, фельетоны и т. д.
booktracker.org
ГИРЯ
ПОИСК
ТОЛЬКО
НИДЕРЛАНДСКОЕ ИНТЕРВЬЮ
В ДУХЕ АГАТЫ КРИСТИ
*
Более подробно о серии
INFO
Святослав СПАССКИЙ
В ДУХЕ АГАТЫ КРИСТИ
*
Рисунки автора
Библиотека Крокодила, 1991
Шарж В. МОЧАЛОВА
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?
Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдет, как с белых яблонь дым,
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Десять лет иль три часа осталось?
Словно летом душное окно,
Распахнув себя, встречаю старость.
Так.
Иного просто не дано.
1841–1921–1991
ГИРЯ
Маленький научно-фантастический роман
1.
Игнатов очутился в Больших Енотах впервые. Ревизор Главклейуправления, он был послан на проверку финансовой деятельности местного клеевого завода.
Командировка была пустяковая, за два дня Игнатов с делами справился — и теперь коротал летний вечер, бездумно и раскованно гуляя по городу. Большие Еноты чрезвычайно нравились ему обилием деревянных феодальных домишек, кривобоких огородиков, большеглазых кошек, венчающих тесовые ворота. Центральная площадь, вся в помпезных официальных зданиях, напичканных местными функционерами, от райкома до правления Общества Красного Креста и Полумесяца, была скучно заасфальтирована, зато во все стороны от нее разбегались расчудесные корявые улицы, уставленные лохматыми тополями и мощенные настоящим дореволюционным булыжником. Не хватало лишь ломовых извозчиков — их тут, как и во всей нашей стране, заменили серые, запыленные «КамАЗы».
Впрочем, в этот лирично-закатный час машин было мало. Город облепила чрезвычайная тишина, как на экзаменах, только вдали, в туманной низине за клеевым заводом, кричали — не поймешь — то ли утки, то ли лягушки, да изредка из-за штакетника нечленораздельно выражалось чье-то подвыпившее мурло. Боженька включил на небосводе первые бледные звезды.
Вдруг, отшвырнув тишину, немыслимый кузнечный грохот и звон обрушились на Игнатова. Он завертел головой, ожидая встречи по крайней мере с эскадроном Медных всадников, однако из-за угла вывалился обычный грузовичок, от которого и исходил этот безумный грохот. Грузовичок пронесся мимо. Тут какой-то предмет отделился от него и, продолжая громыхать, угрожающе, как бомба террориста, подкатился к самым ногам Игнатова.
Машина облегченно растворилась в сизых сумерках. Игнатов вгляделся в предмет. Это была круглая гиря с обрывком веревки на ручке. Игнатов гирю потрогал, приподнял. На мгновение ему показалось, что держит живое существо — поверхность гири на ощупь была теплой.
Скорее всего местные юные лоботрясы привязали гирю к машине, чтобы насладиться какофонией звуков, и своего достигли. И неудивительно, что металл нагрелся: он бы, вероятно, в дальнейшем раскалился добела, только вот не выдержала веревка.
И все равно Игнатова не покидало ощущение одушевленности гири. Он почувствовал к ней легкую отцовскую жалость.
Опустив гирю на землю (тяжелая, килограммов пятнадцать будет), он присел на корточки, погладил ее по крутому шершавому боку и спросил:
— Что это ты на ночь глядя шалберничаешь? Не стыдно? А где твой дом?
Гиря отрешенно молчала. Игнатов вздохнул и собрался уходить. Но пронзительная одинокость гири не давала ему покоя. Он отвязал обрывок веревки и снова погладил гирю, как приблудную собаку:
— Что ж будем делать-то, а?
И тут он вспомнил своего непосредственного начальника генфина Тимошина. Отправляя Игнатова в очередную командировку, Тимошин всегда чуть заискивающе просил:
— Ты там, Игнатов, посмотри, может, чего интересного подвернется… Страсть люблю необычные сувениры, местные изделия. В смысле денежных затрат не беспокойся, я рассчитаюсь, если что.
И Игнатов привозил ему: из Кирова — дымковских коников, из Гомеля — стеклянных чертей, деревянные ложки из Рязани, берестяные туески с Псковщины. Тимошин радовался, как дитя, восторженно благодарил.