В двух шагах от войны
Шрифт:
Словом, за короткое время ребята немного отъелись, окрепли, стали спокойнее и уверенней.
Однажды к вечеру в лагере появился Илья Константинович Вылко. Он по-хозяйски осмотрел становище, одобрительно покачивая головой и поглаживая густые и черные усы, поговорил с Людмилой Сергеевной и Прилучным. Потом все они подсели к отдыхавшим на солнышке ребятам.
— Ну как, братики, — спросил он, — небось с непривычки тяжеленько?
Ребята захорохорились: «Ничего», «Что мы, маленькие», «Пустяковая работенка», «Подумаешь — яички собирать…»
— Хорошо, хорошо, — говорил Вылко, — молодцы, молодцы, — и узкие глаза его ласково посмеивались. — Я еще к вам приду. А теперь пора мне, робятки, дел порато много. В другой раз еще что расскажу. Из Маточкина Шара передавали, что там еще суда иностранные пришли, стоят на траверзе у поселка Лагерного. И наш один с ними. Танкер.
— Как название танкера-то? — спросил Арся, приподнимаясь на локте.
— «Азер-ба-жа» — вроде, — ответил Вылко, — сильно побитый, говорят.
— «Азербайджан»? — переспросил Арся.
— Вот, вот, — сказал Илья Константинович. — «Азер-бад-жан».
Он попрощался и быстрым своим охотничьим шагом ушел.
Мальчишки подошли к обрыву и вскоре увидели, как из заливчика быстро выскочила небольшая лодка-моторка и бойко побежала на север, к Маточкину Шару.
— Интереснейший человек, — задумчиво сказала Людмила Сергеевна, — о нем ненцы легенды складывают. Дима, у вас в Ленинграде Арктический музей есть. Ты в нем был?
Соколов отрицательно помотал головой.
— После войны сходи обязательно. Там про Вылку много чего есть, даже картины его выставлены.
— Он и художник еще? — спросил удивленно Саня.
— Еще какой! — ответила Людмила Сергеевна. — И художник, и писатель, и президент Новой Земли. Его так Михаил Иванович Калинин назвал, когда орден ему в Кремле вручал.
— И орден у него есть? — поразился Морошкин.
— Есть, — сказала Людмила Сергеевна. — Ну, спать!
…А утром обнаружилось, что исчезли Арся и Ваня Прилучный.
Обыскали все вокруг, расспросили всех, но никто не видел, как и когда ушел Арся. Вещи его все были на месте, значит, далеко он не собирался. Спросили у Прилучных. Они тоже ничего не знали, и только Мария Николаевна вспомнила, что ночью ее разбудила какая-то возня.
— Ты, Ваня, шебуршишься? — спросила она.
— Я, маманя, спи, — ответил Ваня.
— А проснулась, — говорила Мария Николаевна, — его нет. Ну, думаю, к вам пошел. Потом уж заметила, что котомки его нет, и вот тут на полке у меня четыре хлеба лежало, а теперь только три.
Иван Иванович выскочил в сенцы и сразу же вернулся.
— И ружжишко свое захватил, — сказал он. — Да вы не волнуйтесь. Раз ружжишко взял, значит, на охоту наладился. Ну, а за то, что вашего сманил, он у меня, стервец, получит.
— Хорошо, если на охоту, — сказала Людмила Сергеевна.
— Придут, никуда не денутся, — уверенно сказал Иван Иванович. — Ваня говорил, что давеча у Черного гляденя [36] двух казарок видел, — не иначе, туда и направились. Ты, Ольга, прошлась бы по берегу, на север иди. Да Серого возьми…
— И я пойду! — сказал Морошкин. — Девчонка все-таки…
Ольга прыснула.
— Ишь, какой мужик нашелси, — сказала она. — Что ж, пойдем, все будет над кем посмеяться.
36
Глядень (поморск.) — возвышенный пункт у становища. Отсюда наблюдают за морем.
Через несколько минут Ольга и вышагивающий за ней Морошкин направились вдоль берега. Впереди бежал Серый. Остальные ребята пошли работать — промысел продолжался.
Снова начали беспокоиться только после обеда — ни Арся с Иваном, ни Ольга с Витей не возвратились.
— Надо идти на поиски, — бледная и решительная, сказала Людмила Сергеевна.
— Подождем до ужина, — сказал Прилучный, — а чтоб вам на сердце спокойней было, я на своем катеришке пройдусь.
Прилучный ушел, а бригада снова принялась за работу.
Только к ужину вернулись усталые Ольга и Витька.
— Не нашли, — вздохнув, сказала Оля и села на скамейку.
— Ну что ж… — сказала Людмила Сергеевна. — Будем ждать Ивана Ивановича. Он найдет.
И он действительно нашел. Около часу ночи, когда ребята уже все лежали на своих койках, но вряд ли кто спал, в палатку вошел Прилучный.
Все сразу подняли головы, а Людмила Сергеевна, сидевшая на нетронутой Арсиной койке, вскочила. Она ничего не спрашивала, только тревожно-вопросительно смотрела на Прилучного. А он втянул за собой угрюмого Арсю.
— Своему я по шее надавал и домой отправил, — сказал он.
Людмила Сергеевна хотела что-то спросить, но Иван Иванович взял ее за локоть и вывел из палатки.
Ребята зашумели: «Арся?! Где был?», «Куда тебя черти носили?». Арся ничего не отвечал. Он молча подошел к своей койке и, даже сапог не сняв, плюхнулся на нее ничком.
— Ишь, какой, — зло сказал Баланда, — и говорить не желает!
— Сам гуляет, — сказал Шкерт, — а мы тут за него ишачь!
— Цыть вы! — крикнул Антон.
— Расцыцкался… — не унимался Баланда. — Все вы…
— Точно, — сказал Шкерт, — пусть скажет, где был.
— Оставьте его! — резко сказал Антон. — Захочет, завтра сам расскажет.
Баланда еще поворчал немного, и наступила тишина.
Утром Людмила Сергеевна вызвала Арсю из палатки и поговорила с ним. А потом, уже после завтрака, она велела всем ребятам собраться и сесть полукругом. Арсю она усадила перед всеми на камень. Подошли и Прилучные.
— Сейчас Арсентий расскажет вам, где был, что видел и что слышал, сказала Людмила Сергеевна. — А уж потом вы решайте: наказывать его за «самоволку» или нет.