В джазе только хулиганы

D r a g o n f l y

— К-каждое моё занятие? До конца года? — Надин опустила уголки губ и закивала.

— Ну раз Черногория на январских… получается, да.

— А как же… конфиденциальность? — воспользовалась я пыльной Соколовской фразочкой.

Ну не-е-е-е-е-ет! Уберите его отсюда! Пускай сходит в караоке! На крайний случай — в «Красное белое»* ! Но только не остаётся здесь…

— Ха! Насмешила! — ворвался он в диалог, растянув руки по спинке дивана. Увидел на своём левом запястье часы и любопытствующе заглянул на циферблат. — Кстати,

уже девять минут… ты, случайно, не опоздала?

Гадёныш!

Я отдала флэшку прищурившейся преподавательнице, нервно растирая ладошками ноги, обтянутые узкими джинсами. Надин ушла к ноутбуку, а пока он включался, потыкала какие-то кнопки и ползунки на пульте. Взяла микрофон.

— Регин, я тебе включу все песни по кругу, а ты пой сразу в микрофон. Сначала под плюсовки, потом под минусовки. Сегодня без беговой дорожки.

— А как же упражнения? — изумилась я, приподнимаясь с дивана.

— Сегодня без упражнений! Ты поёшь достаточно часто, чтобы ими изредка пренебрегать. Цигель!

Неловко озираясь на ожидающего шоу Кирилла и недопитый чай, я пошла навстречу Надин Дмитриевне, взяла микрофон и встала на ковёр по середине кабинета. Преподавательница заняла моё пригретое место на диване, а для этого убрала на пол сумку, которую я оставила. Сбросила под столом туфли и деловито скрестила руки.

Что ж… Приятного прослушивания! Сегодня в программе: игривая «Аллилуйя, я так его люблю» Никки Янофски* , конечно же, извращенская, как и рассказывал Кирилл, «Лихорадка», с которой я гуляла по конкурсам, новогодняя «Let it Snow, Let it Snow, Let it snow»*, ну и для законченной картины увеселительно-эротическая песенка Этты Джеймс «Я просто хочу заниматься с тобой любовью»*. С неё и началось моё занятие… Спасибо Соколову — теперь я смотрела перевод на все свои песни и краснела ещё до выхода из дома!

Но это всё равно было лучше «Дальнобойщика»!!!

— …Регина, звук поплощее, рот пошире! — вставляла ремарки Надин, пока в колонках пикантно подзуживали духовые.

— Это как? — едва успевала я уточнять посреди быстрого темпа.

— Не надо пытаться рычать голосовыми связками! Работай корнем языка, как я объясняла! С ним и голос будет ярче!.. Помнишь, как Микки Маус разговаривает?!

— Да помню, помню!

— И окончания нужно подольше тянуть, — ехидно подвякивал Соколов.

— Да, и окончания, пожалуйста!

Это что… я и замечания все должна выслушивать в двойном экземпляре?! Я на такое не подписывалась!

Он облокотился щекой об кулак и смотрел неотрывно. Мягким сияющим взглядом задерживаясь то на моём лице, то несдержанно соскальзывая ниже. Такие томные зачарованные глаза могли принадлежать слегка пьяному парню, может, потешающемуся, или…

От третьей версии меня обдало вихрем трепета, проникающего острыми иголочками в пальцы, рёбра и низ живота.

???

— Чем больше и дольше поёшь, тем лучше раскрываются

джазовые песни! Им нужна многолетняя выдержка, прям как коньяку! — посмеялась Надин. — Ну что ты, устала уже?

Я кисло улыбнулась, остерегаясь снова покоситься на Кирилла. Вдруг бы от одного лишнего взгляда мой рассудок дал трещину… но вечер оказался приятный. Особенно, если не думать, что уже через сорок минут сюда придёт Эля. Наверное, при параде. И, наверное, благословлённая своим зовом сердца не только смотреть на эти ямочки, но ещё и прикоснуться к ним губами…

— Тогда занятие закончено, — развела руками Надин, потянулась и стала приподниматься с дивана.

— К-как? Я думала, отдохну и продолжу… — вырвалось у меня беспокойно. Меня впервые отпускали пораньше с вокала, да ещё и настолько… — Надин Дмитриевна, только половина же прошла! Я могу петь дальше!

Сейчас, когда она предложила прерваться, я почувствовала, что… соскучилась? Не хотелось уходить, возвращаться только в пятницу! Ещё и следующий конкурс неизвестно, когда… В конце концов, пускай дальше наблюдают за мной, как за подопытной, и смеются! Это даже мило и весело!..

— Нет, не надо. Не переусердствуй, — отрезала она. — У тебя уже голос начинает проседать. Песни нелёгкие… — я всё-таки переметнулась на Кирилла, задумчиво приглаживающего волосы, и поймала его кроткий взгляд. — У меня к вам просьба будет… — вдруг утрированно ласково заговорила преподавательница. — Поможете нарядить кабинет? А то я это дело терпеть не могу! Но в этом году есть праздничное настроение. Вон, — она кивнула в угол за колонкой возле окна, — две коробки игрушек муж сегодня привёз.

Я направила все внутренние ресурсы организма на то, чтобы не улыбнуться слишком очевидно — о чём совсем не позаботился Кирилл.

— Да легко, — хмыкнул он и облизал нижнюю губу.

Я поддерживающе кивнула.

— Вот и славненько! А я пойду поем в пекарню на первом этаже… устала я ужинать чаем! — Надин, уже успевшая до нашего положительного ответа, забраться в ящик в столе под пультом, достала кошелёк и телефон. Ах вот, что она имела в виду под «помочь»… нарядить вместо неё! — А то мне ещё с дуэтом вашим тут тухнуть до полвосьмого. Чувствую, работы непочатый край…

— Приятного аппетита, Надин Дмитриевна!

— Спасибо, Соколов… и это. На окна, пожалуйста, побольше красных гирлянд…

— Хорошо, — спроваживающе согласился он.

— И… плакаты на стену повесьте…

— Хорошо.

— Но не больше четырёх, а то будет аляписто!

— Хорошо!

— Выберите там те, что получше… Ладно. Пошла я.

— Идите!

Я лишь поджала губы, разглядывая удаляющуюся спину Надин. Но она вдруг остановилась в дверях.

— Кхм… ну вы же тут это… не будете…? — Боже мой! На что она намекает?! На то, о чём я сама ещё не решилась додумать до конца? — …убивать друг друга?