В джазе только хулиганы
Шрифт:
Интересно, также ли ему было приятно, насколько и мне?.. До расслабляющего тепла, распространяющегося по груди и животу. То затаившегося в рёбрах триумфального упоения!
Соколов, будто в подтверждение, мягко ухмыльнулся, устав принимать поцелуи, и попытался ответить. Но при виде потянувшихся мне навстречу порозовевших, как у девушки, уст, я не выдержала и иронично хихикнула. Отстранилась из пригретых полуобъятий, любуясь результатом.
Возмутительно! Подлеца не портил даже сто двадцать пятый «смелый красный», который шёл не каждой красавице! Но, боюсь, жюри будут другого мнения…
Он открыл
Перед нами мелькнула тень скрывшегося в кулисах вокалиста. Когда тот приблизился к двери гримёрки, стало понятно, что всё это время он шокировано озирался на своего румяного конкурента.
— Соколов Кирилл – это в… — ведущий, успевший выползти из угла, постучал планшетом с бумагами по его окаменевшей спине, но вдруг осёкся при виде моих художеств. — Это… прости, Господи, вас я должен сейчас объявить?
Я вспомнила про зеркальце в своей руке, что от переизбытка чувств сжимала до боли. Оно вонзилось краем рамки мне в ладонь и оставило отметину: я резво поднесла его к своему лицу, страшась обнаружить испорченный макияж… но в отражении лишь дрогнули идеально ровные красные губы. Тогда я подумала, что не всё нам с ведущим любоваться: Соколов тоже должен увидеть свой рот, будто слившийся пару мгновений назад с сочным помидором.
Я любезно протянула ему зеркало.
Взволнованно пригладив свою укладку, уложенную волосок к волоску, Кирилл ухмыльнулся одним уголком губ и взял его.
— Это тебе за «Ра Васнецову»! — не сдержала я счастливой улыбки.
Последнее, что я ожидала увидеть в его смутившихся глазах — почтение.
— Разве тебя не так зовут? — усмехнулся Соколов, оторвавшись от своего повеселевшего отражения.
— Что?!
ЭТО ОН СЕРЬЁЗНО?! Да я ему сейчас клюв откушу!
— Молодой человек! — базарно возник ведущий. — Конкурс продолжается! Мы вытираемся или у вас номер в стиле травести-шоу*?
— Вытираемся… сдвиньте меня, пожалуйста, — виновато промурлыкал Соколов и протянул мне микрофон. — Леди вперёд.
________________________________________
1. «Fly me to the Moon» - джазовая песня, написанная Бартом Ховардом в 1954 году.
2. Перевод куплета «Fly me to the Moon».
3. Травести-шоу - шоу, в котором артист перевоплощается в человека противоположного пола.
Глава 24.1 Круглый стол
Не детское время. В концертном зале остались только немногие артисты и их преподаватели. Родительниц, братьев, сестёр, друзей, группы поддержки, фанатов Death Breath — всех выставили в фойе. Мне впервые представилась возможность попасть на круглый стол к жюри. Правда, вместе с Кириллом — была его очередь — и Дашей. Одной мне никто бы не доверил комментарии к выступлениям семейки, но мы с Ковалёвой уломали организаторов на пару лишних мест, чтобы поглазеть на Савицкого… когда ты поёшь джаз, не так уж и сложно добиться «привилегий» от окружающих.
Растопчинская с забавной фамилией, её не запомнившийся университетский услужник и Господин* никак не возвращались на подмостки сцены: скрылись в одной из гримёрок за кулисами, куда не пускали чужих, и, наверное, пили
А мы их не очень терпеливо ждали, заняв свободные места в среднем ряду: я села на ближайшее от пролёта, через одного человека, чтобы в случае чего быстро добраться до Савицкого и сделать фотографию. По этой же причине мы с Дашей не переодели концертные платья в надежде, что нас вспомнят по внешнему виду. Тускловатый жёлтый свет исходил от ламп по периметру зала, слышался гул от разговоров. Стоило им возрасти в громкости, как ведущий, вызвавшийся в качестве няньки, пресекал безобразие в микрофон. Ковалёва, устроившаяся позади, шептала мне на ухо вычитанные сплетни из журналистских статей про Death Breath, и так проходило наше ожидание, пока девушка в соседнем кресле не увидела явно свою знакомую, решившую обогнуть ряд. Тогда она живо подобрала подол своего платья и освободила крайнее место возле пролёта, выскочив подружке навстречу.
— Наконец-то! — буркнула Ковалёва. — Выпустите, пожалуйста…
Она собиралась подсесть ко мне и, кажется, наступила кому-то ойкнувшему на ногу.
А когда я повернула голову вправо, чтобы проследить, как Даша плюхается рядом, было уже поздно спасаться.
— Ты поступила негуманно! — произнесли уже отмытые манящие губы, но всё также раскрасневшиеся. Видимо, от усилий, с которыми прискакавший из-за кулис Соколов оттирал лицо! — Даже в фильмах к яду предусмотрено противоядие!.. Я уверен, вы чем-то специальным оттираете эту шпаклёвку!
— Бедненький! Водой ему пришлось умываться, — не сдержала я довольства.
Догадливый Соколов! У меня было припасено косметическое масло на случай испорченного макияжа, но делиться я им с тобой, конечно же, не собиралась…
Благодаря моей невинной шалости Кирилла никто не захотел пропускать вперёд, и он, умаявшийся, зато чистый, был вынужден выступать самым последним в списке. Подмоченный в раковине воротник успел высохнуть, руки возмущённо скрестились на груди, а в глазах не осталось и намёка флирт. Теперь он искренне разозлился!
Даша, получается, бесцельно поднявшаяся с кресла, простонала что-то сзади и, судя по звукам, рухнула обратно.
— Я так и не понял, оттёр я твою помаду, или у меня лицо покраснело от раздражения! — не унимался Кирилл, расслабив яркую красную бабочку.
— Ну и хорошо! — зашептала я. — Мне ты на питерском конкурсе таблетку от похмелья тоже не предлагал!
— Я тебя умоляю! Ты вообще знаешь, что такое похмелье? — куда мне до тебя, Соколов, до алкоголика?
— А ты знаешь, что тырить чужой микрофон – нехорошо?!
— Что значит «чужой»? Он общий! Как будто ты одна в него поёшь!
— М-м-м! Как микрофон – так сразу общий, а «Fever» – собственность твоя?
— Ты сама знаешь, что в моём исполнении она круче!
— Не знаю, не слышала! Может быть, ты, кроме своего Бубле, ничего петь не умеешь?!
— Ре-бяяяя-таааа, — отрезвляюще прошипела Даша нам на уши, — заткни-тееесь! Вас сейчас выгонят…
Мы с Соколовым, стремящиеся оттолкнуться друг от друга лбами, синхронно глянули в сторону сцены, у которой ведущий, запомнивший нас ещё с кулис, практически пустил пену изо рта от злобы. Он смотрел в нашу сторону не моргающим убийственным взглядом: пришлось ретироваться.