В годы большой войны
Шрифт:
Война в Европе закончилась. Куда теперь ринется Гитлер? На Британские острова? Скорее всего… Об этом говорили повсюду. Немцы не скрывали этого, даже афишировали свои планы. Кодированное название операции «Морской лев» — вторжение в Англию — не составляло секрета. На северном побережье они открыто накапливали транспортные суда для морского десанта через Ла-Манш, тренировали войска открыто, на глазах у всех. А Гитлер только прикрывался «Морским львом». Он глядел теперь на восток, в сторону русского Бреста.
Первым отбыл на восток фельдмаршал
На штабные занятия прилетел в Сен-Жермен и начальник генерального штаба Гальдер, его заместитель — первый обер-квартирмейстер фон Паулюс, а также начальник разведки сухопутных войск Типпельскирх… Репетиции предстоящих боевых действий придавали большое значение.
В зале совещаний, среди штабных карт с непривычными русскими надписями, полковники и генералы решали стратегические задачи. На картах-простынях, развешанных по стенам, разложенных на широких столах, хвостатые синие стрелы хищно устремлялись на восток, суля успех предстоящей кампании.
Вводную задачу ставил Гальдер. Докладывал поэтапно. Исходные позиции… «День Д», начало наступления… Десятый день… Двадцатый… Сорокового дня операция «Барбаросса» не имела — к этому сроку шестинедельная кампания на Востоке должна закончиться.
Так мыслился восточный поход по штабным картам… По картам!
Свое выступление Гальдер закончил ободряющими словами:
— Русский колосс — как свиной пузырь, его нужно только проткнуть, чтобы он лопнул…
Настроение в аудитории было приподнятое. И все же что-то затаенно-невысказанное теснило сердца многих. Необъятные, таинственно-жуткие просторы России вызывали тревогу. Никому не хотелось покидать Францию, где жилось так вольготно… Теперь надо снова отказаться от плодов добытой победы, снова погрузиться в неудобства, опасности и лишения походной жизни… Да и не только это. Тревожила неясность обстановки на Востоке. Какими силами располагают русские?
Об этом на разборе проведенной военной игры говорил Паулюс. Но и он не смог внести ясность. Первый обер-квартирмейстер генерального штаба, принимавший участие в подготовке плана «Барбаросса», пространно цитировал Гитлера, повторял его слова, произнесенные на секретнейших заседаниях в Берхтесгадене, в имперской канцелярии. Теперь об этом можно было уже говорить:
«Поход в Россию опасности для нас не представляет, ее силы имеют низкую боеспособность…»
«Через три недели после «Дня Д» мы будем в Петербурге…»
«Если противника решительно и правильно
«Просторы России нас не беспокоят, по Европе мы прошли уже не меньше, чем предстоит пройти на Востоке…»
Паулюс взял указку и подошел к карте. Тронул сначала один, затем другой Брест…
— Это расстояние, — сказал он, — значительно больше того, что предстоит нам пройти до Москвы…
Однако все это было «свиным пузырем» Гальдера. Паулюс вступил в противоречие с самим собой, обронив фразу о том, что «силы России представляют собой большую, неизвестную величину».
Потом обер-квартирмейстер назвал цифры: сейчас русские имеют 150 дивизий; после всеобщей мобилизации они могут выставить максимум еще 59 стрелковых дивизий. В сумме это составит 209 слабо обученных, плохо вооруженных дивизий. Вот все, чем может располагать Красная Армия… Прошло всего несколько месяцев после штабных учений в Сен-Жермене. Летом сорок первого года Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии направила на фронт из глубины страны 324 дивизии…
На разборе штабных учений фельдмаршал Рунштедт сидел сосредоточенный, мрачный и словно бы не слушал того, что говорили прибывшие из Берлина руководители вермахта.
Когда закончилось заседание и участники его заторопились в отель «Мажестик», чтобы по старой традиции отметить свой отъезд к новому месту службы, вместе с Гальдером и Паулюсом Рунштедт прошел в свой теперь уже бывший кабинет и раздраженно сказал:
— Имейте в виду, война с Россией — бессмысленная затея!.. На мой взгляд, она не может иметь счастливого конца…
Гальдер и Паулюс испуганно оглянулись на дверь.
— Впрочем, — закончил Рунштедт, — об этом говорить уже поздно… Кости брошены на стол, и надо играть! Да поможет нам бог…
Фельдмаршал Рунштедт, один из столпов германского вермахта, был человеком трезвого ума. Резкий по натуре, он позволял себе говорить такие вещи, за которые любой другой мог не сносить головы. Это он, Рунштедт, назначенный, уже в конце войны, командующим Западным фронтом, позволил себе небезопасный разговор с Берлином. Той ночью англо-американские войска начали вторжение в Северной Франции. Второй фронт! Рунштедт позвонил и попросил соединить его с Гитлером. Фюрер спал, и дежурный адъютант Шмидт отказался его будить. Это вывело из себя Рунштедта, но адъютант был непреклонен.
К телефону подошел фельдмаршал Кейтель, ближайший военный советник фюрера. Рунштедт считал его выскочкой и подхалимом. Кейтель начал расспрашивать — какова обстановка, а под конец взволнованно спросил:
— Но что же нам теперь делать?
— Что делать?.. Заключайте мир, идиоты! И немедленно!.. Что вам еще делать?!
— Что вы сказали? — оторопев, переспросил Кейтель, но Рунштедт уже бросил трубку.
Конечно, Кейтель сообщил об этом разговоре Гитлеру, и Рунштедт был отстранен от командования Западным фронтом.