В годы большой войны
Шрифт:
«Директору от Доры. В этот исторический час с неизменной верностью, с удвоенной энергией будем стоять на передовом посту!»
Еще в марте сорокового года от Альты пришла в Центр коротенькая шифровка — в несколько строк:
«Икс получил назначение в посольство, приказ о его выезде в Москву подписан. Должен прибыть туда десятого апреля. Пароль и номер телефона ему переданы. Будет звонить между 14 и 14.30 дня. Назовет себя — господином Шмидтом. На встречу придет в темно-сером пальто с книгой в руках, в которую будет заложена газета, датированная десятым марта. Альта».
Он так и остался Иксом — неизвестным человеком,
В немецком посольстве Икс занимал ординарную должность, но по роду своей работы соприкасался с перепиской германского посла в Москве графа фон Шуленбурга. Он поступил в Москве в подчинение Курта Вольфганга, который по заданию Центра должен был поддерживать с ним постоянную связь. Дальше эта связь шла к Григорию Беликову.
Икс позвонил по телефону в назначенный час и через три дня приехал на станцию метро «Аэропорт». Он вышел из головного вагона поезда и уселся на деревянной скамье, положив на колени книгу с торчащей из нее газетой… Прошло несколько минут. Икс рассеянно глядел на пассажиров, толпами выходивших из голубых вагонов, На белые стены, словно испещренные расходящимися лучами прожекторов. Он ждал… Рядом с ним сел на скамью худощавый человек, произнес условленные слова пароля. Икс ответил, и они поднялись наверх, на бульвар, только что освободившийся от снега, и пошли назад, в сторону Белорусского вокзала… Был вечер, на улицах неярко светили фонари, и лица двух пешеходов, шагавших по сырому асфальту, оставались в тени… На мосту у вокзала они расстались.
С тех пор Курт Вольфганг регулярно, правда не часто, встречался с Иксом.
Через несколько месяцев после первой их встречи Икс передал Курту первую информацию. Потом сообщения стали поступать чаще… Весной сорок первого года Икс передал, что граф фон Шуленбург ездил в Берлин и встречался там с Гитлером. Посол заговорил об опасности, которая угрожает Германии в случае войны с Советским Союзом, Гитлер, не дослушав фон Шуленбурга, бросил фразу: «Я не собираюсь воевать с Россией…»
Война началась… В то утро германский посол в Москве граф фон Шуленбург явился в Наркомат иностранных дел на Кузнецкий мост. Предварительно позвонил по телефону, сообщил, что ему безотлагательно надо встретиться с господином Молотовым. Посол фон Шуленбург был подавлен выпавшей ему миссией и, не глядя в глаза, сказал:
— Я выполняю приказание моего правительства… С сегодняшнего дня Германия считает себя в состоянии войны с Советской Россией…
А на западных границах уже несколько часов бушевала война. Германская авиация бомбила советские города…
ГЛАВА ВТОРАЯ
БЕРЛИН, 1941 ГОД…
Станция радиоперехвата функ-абвера располагалась в Кранце, на окраине глухого поселка близ Гамбурга. Окна аппаратной были распахнуты, и отсюда, с верхнего этажа, открывался вид на широкие просторы Эльбы. Был виден низкий берег, поросший вереском, рыбачьи хижины, притулившиеся у самой воды… Вверх по Эльбе, преодолевая течение, двигалась самоходная баржа, оставляя позади себя пенистые буруны. Баржа проползла вдоль подоконника и исчезла за правым переплетом оконной рамы. Солнце давно перешло на запад, близился вечер, но июньская жара не спадала, и дежурный радист, изнемогая от духоты, сидел с расстегнутым воротом и засученными рукавами. Он лениво, одним большим пальцем ударял по ребристой поверхности верньера, вращая его то в одну, то в другую сторону, прослушивая свой диапазон. Серебристая стрелка, послушная движению пальца, скользила по шкале аппарата, и магнетический глаз то расширял, то суживал свой зеленый зрачок.
Радист знал на память расположение передающих станций и не нуждался
Радист поправил наушники, торопливо нажал кнопку звукозаписи, включил пеленгационную установку. Но записать удалось только конец передачи — неизвестный передатчик быстро умолк и больше не появлялся. Дежурный сосредоточенно искал его на соседних волнах, но безрезультатно. Радиопеленгатор указывал, что передача велась откуда-то из района Берлина. Радист доложил о своих наблюдениях начальнику смены, тот его высмеял: как это может быть — в Берлине и вдруг чужой передатчик… Радист, видимо, что-то напутал.
Той же ночью, в другую смену, снова зарегистрировали работу коротковолновиков. Грубая наводка пеленгационной установки определила направление. Передачи шли из Берлина. Доложили в абвер. Но там почему-то не придали этому значения. На другой день была зафиксирована работа еще нескольких передатчиков. В эфире сквозь атмосферные разряды разносились таинственные позывные «Пэ-Тэ-Икс… Пэ-Тэ-Икс… Пэ-Тэ-Икс». Передачи шли главным образом ночью.
Теперь в управлении связи абвера, именуемом функ-абвером, ударили тревогу. На Восточном фронте четвертые сутки велись наступательные бои. Германские войска вторглись на территорию России. Может быть, с этим связана работа коротковолновых станций. Предположение вскоре переросло в уверенность — служба радиоперехвата, несомненно, обнаружила в эфире противника. Отделу дешифровки приказали срочно расшифровать перехваченные радиограммы. Но знатоки ключей, шифров и всевозможных систем тайных передач стали в тупик — группы цифр расшифровке не поддавались.
Пришлось докладывать начальству о неудаче. Но в штабе абвера у адмирала Канариса, так же как и в управлении имперской безопасности, не придали особого значения докладу. Даже если это действительно работает передатчик противника, то русским все равно ничего не поможет — судьба войны решается на фронте, а не в эфире. За две недели боевых действий германские армии заняли Ригу, Псков, Минск, перешагнули Березину, вышли к Днепру. Пройдена половина пути к Москве, война закончится через месяц. Так утверждал и предвидел генерал Гальдер, когда готовил план «Барбаросса».
Какое же значение могут иметь теперь какие-то вражеские разведчики — неизвестные «пианисты», как окрестили радистов-коротковолновиков. А может быть, это вовсе и не русские, а британские агенты? Пусть себе развлекаются…
Третьего июля начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер записал в военном дневнике:
«Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение четырнадцати дней…»
На другой день Гальдер доложил Гитлеру о ходе боевых действий на Восточном фронте и высказал свою точку зрения. Настроение было отличное. День ясный, солнечный, и листва в соседнем Тиргартене просвечивалась солнцем, как зеленые витражи в старинном храме. Гитлер одобрил доклад и заключил:
— Ну что ж, поздравляю! Русские практически проиграли войну! — Он вскочил и в радостном возбуждении зашагал по кабинету. Потом вдруг остановился, вскинул голову и самонадеянно воскликнул: — Я же говорил вам об этом!
Еще через четыре дня о положении на русском фронте Гитлеру докладывал фон Браухич, командующий сухопутными войсками. Для более точных справок, если потребует фюрер, командующий пригласил с собой начальника штаба Гальдера и обер-квартирмейстера фон Типпельскирха, руководившего разведкой в сухопутных войсках. Стояли вокруг большого стола с развернутой картой боевых действий в России. Когда Браухич закончил, Гитлер спросил у Типпельскирха: