В годы большой войны
Шрифт:
Операцию готовили тщательно. Чтобы не спугнуть «пианиста», гестаповцев переодели в форму почтовых работников. Над люками уличных колодцев, ведущих к телефонным подземным кабелям, раскинули брезентовые палатки с почтовой эмблемой — перекрещенные рожки и зубчатые молнии. Гестаповцы делали вид, что ремонтируют линию связи. На задворках стояли наготове машины, набитые вооруженными полицейскими. Площадь Матфейкирхеплац обложили со всех сторон. Теперь-то «пианисту» некуда будет деться. Радист выходил на связь в разное время, но в полдень — в двенадцать тридцать — обязательно вел свои передачи. В ремонтных палатках расположились техники-пеленгаторы, снабженные новыми, только что выпущенными портативными аппаратами. Специалисты считали их чудом современной
В управлении функ-абвера с нетерпением ждали исхода операции. Захват «пианиста» помог бы раскрыть тайну шифра.
Неудача с поимкой радиста обескуражила руководителей функ-абвера. Начали предполагать самое невероятное: быть может, в какое-то звено немецкой разведки проник агент противника, который предупредил врага? Как иначе все это объяснить? Началась тщательная проверка сотрудников, стали устанавливать, кто, когда, с кем разговаривал в этот день по телефону из управления функ-абвера. Телефонных звонков почти не было. В те часы, когда вокруг площади Матфейкирхеплац готовилась операция, из управления функ-абвера звонил только лейтенант Хайльман, вызывал дважды одного и того же абонента. Первый раз к телефону никто не подошел. Затем, через четверть часа, Хайльман позвонил снова и разговаривал по служебным делам с сотрудником абвера министерства военно-воздушного флота Харро Шульце-Бойзеном. Оба эти человека были, разумеется, вне всяких подозрений…
Шульце-Бойзен, получив предупреждение о нависшей опасности, в самый последний момент предупредил радиста Ганса Коппи.
Да и сам радист в тот день почувствовал что-то неладное. Перед сеансом он выскочил на улицу за сигаретами. Вышел из табачной лавочки, стал закуривать и услышал писк зуммера, который доносился из брезентовой палатки, раскинутой у тротуара. Потом чьи-то голоса:
— Ничего не слышно…
— Подожди, еще рано…
Встревоженный радист вернулся в квартиру. В это время и позвонил ему Шульце-Бойзен.
В тот же вечер, забрав чемодан с передатчиком, Харро отправился на квартиру Оды Шоттмюллер, молодой танцовщицы, которая только несколько дней назад вернулась из гастрольной поездки в действующую армию. Там она выступала перед солдатами, выведенными из боя на отдых. Это была веселая, тонкобровая женщина с худощавым лицом и коротко подстриженными волосами, придающими ей вид мальчишки. Она входила в организацию Харро, и с ней было заранее договорено, что в случае необходимости к ней принесут коротковолновый передатчик. Она жила одна, и это было большим преимуществом.
Она ждала Шульце-Бойзена и открыла дверь тотчас же…
— Я не скомпрометирую тебя, Ода, если останусь до полуночи? — шутливо спросил Харро, опуская чемодан на пол. — Эта штука оттянула мне руки…
— Хочешь сойти за любовника, а приезжаешь без цветов и подарков, — рассмеялась актриса. — Надо бы подумать об этом!
— Обязательно!.. В следующий раз… А сегодня я намереваюсь сделать великолепный подарок ефрейтору. Но вручать его придется ночью. Аппарат недостаточно мощный, к тому же и радист я не очень-то опытный.
Харро раскинул антенну, и Ода Шоттмюллер помогала ему, придерживая провод, пока Шульце-Бойзен прикреплял его под потолком. Потом Ода, покуривая сигарету, рассказывала о поездке на фронт, о настроениях офицеров. В полночь Харро включил передатчик. В комнате мягко застучала морзянка. На связь с Москвой вышел быстро — там ждали эту передачу. Было начало сентября. В ту ночь Харро Шульце-Бойзен передал в Центр:
«Директору от Коро. Источник Арвид. Гитлер приказал взять Одессу до пятнадцатого сентября. Задержка воздушных операций на юге вызвана изменениями в планах германского командования. На Восточном фронте большинство германских дивизий обессилены тяжелыми потерями. Переформированные части насчитывают в своем составе минимальное число людей…»
«Источник Мориц передает: План
«Источник Сюзанна. Линия для зимовки, установленная генеральным штабом, проходит через Ростов, Изюм, Орел, Брянск, Дорогобуж, Новгород, Ленинград. На эту линию войска должны выйти к началу ноября.
Важнейшей целью до наступления зимы является захват Москвы, а также Крыма и Донецкого индустриального бассейна. Планируют нарушение доставки нефти с Кавказа. На севере ставится задача захватить Ленинград и соединиться с финнами. Гитлер отказался от этого варианта и приказал готовиться к очередной атаке Москвы, используя всю наличную технику».
«Источник Мария: эшелоны с тяжелой артиллерией проследовали через Кенигсберг по направлению к Москве. В Пилау производят погрузку тяжелых береговых батарей, посылают туда же».
«Источник Жак: Имеется бесспорное техническое превосходство советских танков по сравнению с немецкими. Генеральный штаб озабочен постоянными изменениями, которые Гитлер вносит в стратегические планы операций на Востоке. В кругах генерального штаба возникают разногласия относительно дальнейшего развития операций. Информация поступила через высшего офицера главного командования вермахта. Относительно Ленинграда принято решение — не занимать, а окружать город».
Харро перешел на прием и начал быстро записывать группы цифр.
«От Директора для Коро, — записывал он, — источник Шнейдер производит впечатление знающего, хорошо информированного человека. Поручите ему определить общую цифру германских войск, установив общий промышленный потенциал германских химических заводов, производящих боевые отравляющие вещества. Желательно иметь химическую формулу новых отравляющих веществ. Вашей работой удовлетворены. Желаем успеха».
Выполняя задания Центра, Харро Шульце-Бойзен передал в Москву:
«Истинные потери германских войск за первые три недели боевых действий на Восточном фронте составляют около ста тысяч человек… За это время германская армия потеряла полторы тысячи танков — половину боевых машин, имевшихся к началу восточной кампании…»
Передача закончилась. Харро устало поднялся… Ода Шоттмюллер дремала на диване.
— Хочешь кофе? — привстав, спросила она.
— Нет, спасибо! Пойду! Скоро рассвет. Напрасно ты не легла. — Он собрал антенну, закрыл чемодан, перенес его в платяной шкаф. — Спокойной ночи!
— А это?.. — Ода указала на листки с шифрованными записями, лежащие на журнальном столике, где только что стоял передатчик.
Харро свернул бумагу и сунул в нагрудный карман кителя.
— Может быть, лучше уничтожить…
— Ерунда! — отмахнулся Харро. — Дома сожгу. В них не разберется ни один криминалист мира. К тому же я — вне подозрений…
Он поправил перед зеркалом фуражку и вышел. Через несколько дней радиопередатчик переправили к графине Эрике фон Брокдорф в юго-западный район Берлина. В своей квартире Эрика тоже жила одна. Муж ее служил в армии на Восточном фронте. Эрика работала в имперском министерстве труда, и днем ее никогда не бывало дома. Через Шульце-Бойзена радист получил ключи и с утра до вечера мог оставаться в квартире, все время меняя часы передач в Москву.
Охота за «пианистами» продолжалась. Команды радиопеленгаторов сбивались с ног, гоняясь за неуловимыми коротковолновыми передатчиками.
Значительная часть информации шла теперь через Герберта Гольнова, лейтенанта из контрразведки военно-воздушных сил, прилежного ученика Милдрид Харнак. Английский язык легко давался Герберту, произношение стало безупречным. Однажды в конце занятий в комнату зашел Арвид Харнак. Мужчины еще не были знакомы — обычно Гольнов приходил, когда советник уезжал на службу. Лейтенант вскочил, как по команде, и вытянулся у стола.