В гостях у эмира Бухарского
Шрифт:
Староста, мурза-рабатскій мужикъ, очень толковый, пожилой и хозяйство станціонное держитъ въ большомъ порядк.
— Скучно жить на степи-то? спрашиваю у него.
— И какъ же не скучно, сами посудите! Еще который староста женатый, ну баба тамъ, ребятишки, все же имъ веселе, всмъ-то вкуп, хотя и промежъ узбекскаго народа. А я вотъ холостой, одинъ какъ перстъ, самъ себ и кухарка, и прачка, и все что хочешь, да еще въ степи, на безлюдьи, какъ не соскучиться!
— Ямщики-то у васъ все киргизы что ли?
— Всякіе, есть и русскихъ малость. Казаки вотъ тоже на станкахъ живутъ малыми командами; эти, значитъ, для сопровожденія почты, потому на степи иной разъ случается, что и грабятъ.
— По-каковски же, спрашиваю его, — объясняешься ты со своими ямщиками, ежели который изъ сартовъ или киргизовъ?
— А по-ихнему, говоритъ, — завсегда по-ихнему. Потому какъ вс мы, станціонные, живучи промежъ ихняго брата, понаторли современенъ и теперь насчетъ разговору ничего себ, маракуемъ. Ну и они тоже по-нашему малость выучились. Такъ и объясняемся.
И дйствительно, сколько ни попадалось мн потомъ ямщиковъ изъ
Станція Мурза-Рабатъ лежитъ на половин пути между Чиназомъ и Джизакомъ, стало быть почти въ центр Голодной степи. Здсь есть точно такая же сардоба, какъ и вышеописанная, а сверхъ того неподалку особо высится четырехстороннее зданіе, съ рядами сферическихъ куполовъ, наугольными башнями, высокимъ порталомъ и фронтономъ. Вся эта обширная постройка выведена изъ жженаго кирпича и нкогда была украшена эмальированными узорчатыми кафлями. Внутри ея находится просторный дворъ, обрамленный арками крытыхъ галерей, подъ снью которыхъ ютятся ряды комнатокъ. Теперь все это уже въ полуразрушенномъ вид, а лтъ двсти тому назадъ блистало истинно царскимъ великолпіемъ. Впрочемъ, зданіе это и нын, какъ въ старину, все еще продолжаетъ, пока не рухнуло, служить путевымъ дворомъ для путешественниковъ и торговыхъ каравановъ, и подобныхъ построекъ, какъ уже сказано, немало разсяно по степнымъ дорогамъ бывшаго царства Бухарскаго. Строили ихъ и великіе правители какъ Тимурленгъ, Улугъ-бегъ и Абдуллахъ-ханъ, строили и частныя лица, въ силу какого либо благочестиваго обта, на пользу общественную, ибо одна изъ самыхъ высокихъ добродтелей Востока — это дать безвозмездный пріютъ и покой страннику. Вс подобные дворы, которые приличне было бы называть дворцами, носятъ названіе рабатъ, что значитъ пріютъ, убжище. Иногда къ слову рабатъ присоединяется названіе мстности, иногда — имя благочестиваго строителя или же его званіе. Такъ напримръ, Мурза-Рабатъ значитъ убжище писца или грамотя. [4] Въ данномъ случа строитель изъ скромности скрылъ свое имя, обыкновенно помщаемое въ числ узорчатыхъ надписей фронтона. [5] Зданіе это все боле и боле приходитъ въ упадокъ; пройдетъ еще десятокъ, другой лтъ и отъ него быть можетъ останутся лишь груды мусора, а это жаль, и нашему правительству стоило бы поддержать (хотя бы на суммы земсвихъ сборовъ) не только какъ памятникъ прошлыхъ блестящихъ временъ, но и какъ убжище всегда необходимое для каравановъ, особенно въ такой непривтливой голой пустын.
4
Мурза по-киргизски, мырза по-татарски и мирза по-таджикски значить вполн грамотный и письменный человкъ.
5
Впрочемъ, есть и иное объясненіе, почему такое названіе дано этому рабату. Покойный А. П. Хорошхинъ говоритъ (стр. 67), что по темнымъ преданіямъ края, теперешняя Голодная степь была когда-то, въ особенности по южной окраин своей, хорошо орошена и обработана. Она питала въ ту пору много скота и производила хлбъ, такъ что администрація нелишнимъ находила высылать въ степь своихъ агентовъ, въ лиц сборщиковъ податей, которые будто бы жили и писали, что имъ было нужно, въ мирза-рабат. Можетъ быть оно и такъ, но противъ этого мннія, мн кажется, свидтельствуетъ то обстоятельство, что рабаты и сардобы обыкновенно являются только въ мстахъ безводныхъ, и что едва ли была надобность воздвигать такія обширныя и роскошныя палаты для жительства обыкновенныхъ зякетчей, для которыхъ, при тогдашней населенности степи, не могло быть недостатка въ помщеніи (В. В. КРЕСТОВСКІЙ.)
Слдующая за Мурза-Рабатомъ станція, какъ уже сказано, носитъ имя Агачь-Та-Рабатъ или просто Агачъ-та. Въ перевод это значитъ «убжище, маленькій садъ». И дйствительно, говорятъ, что еще лтъ тридцать назадъ здсь почти на мст ныншняго станціоннаго домика, находился небольшой, но тнистый садикъ, орошавшійся водой изъ Джи-зака посредствомъ арыковъ, которые и въ настоящее время еще врзаются на протяженіи около сорока верстъ въ степное пространство; стало быть вопросъ объ орошеніи Голодной степи никакъ нельзя отнести къ числу неразршимыхъ. Затратьте сюда сотню, другую тысячъ — и мене чмъ черезъ десять лтъ вы вернете себ изъ этой почвы милліоны.
Уже давно свечерло и погода стояла мягкая, теплая, такъ что не будь тутъ снгу, можно бы было подумать, что дешь не въ декабр, а въ конц апрля. Но вдругъ небо заволокло густыми тучами, и моментально хлынулъ сильный, совершенно лтній ливень, застлавшій всю окрестность молочно-блесоватымъ туманомъ. Черезъ четверть часа дождь прошелъ; зато тутъ же сразу хватилъ здоровый морозецъ, градусовъ въ десять по крайней мр, и въ нсколько минутъ заледенилъ всю дорогу съ ея колеями и лужами, и фартухъ нашего тарантаса, и сбрую, и шерсть на коняхъ. Небо совершенно прояснилось, и полная луна засіяла всмъ своимъ блескомъ. Удивительно быстрыя и рзкія перемны температуры! Переходъ отъ теплой, почти лтней ночи къ десятиградусному морозу совершился мене чмъ въ полчаса, и надо думать, что такой неожиданный сюрпризъ подйствовалъ удручающимъ образомъ даже на голодныхъ шакаловъ. Насъ предупреждали на станціи, что теперь ихъ появилось въ степи очень много и что иногда они даже ршаются нападать большою стаей на прозжающихъ, а потому коли нтъ съ собого ружей, то не мшаеть-де имть при себ на всякій случай револьверъ на-готов. Мы изготовились
Въ пять часовъ утра въхали въ сартовскій городъ Джизакъ. Насколько можно судить въ темнот, городъ, кажись, немалый, улицы и площади довольно просторны, садовъ достаточно, лавокъ тоже. Въ особенности эффектны при лунномъ освщеніи были высокія зубчатыя стны и круглыя башни прежней бухарской крпости. Русскій Джизакъ находится дальше, въ трехъ верстахъ за городомъ, у подножія Нуратинскаго хребта и въ ближайшемъ сосдств съ укрпленіемъ Ключевымъ, которое построено русскими посл взятія въ 1866 году Джизака. Это, такъ же какъ и Чиназъ, городъ пока еще въ зачатк, и выйдетъ ли изъ него когда что либо путное въ смысл города — сказать трудно. По крайней мр, за первыя пятнадцать лтъ его существованія ничего еще не вышло.
Почтовая станція, телеграфная станція, строящаяся церковка, прекрасныя хоромы начальника района, то есть помощника узднаго начальника, построенныя для него на казенный счетъ, и рядомъ тсная мазанка, гд но вольноміу найму отъ себя ютится съ семьей воинскій начальникъ (онъ же и комендантъ), затмъ еще дв-три такія же убогія мазанки, изъ которыхъ въ одной помщается неизбжный «ренсковый погребъ», вотъ и весь русскій Джизакъ. Невольно кидается въ глаза рзкая и даже странная разница между роскошнымъ казеннымъ помщеніемъ начальника района и вольнонаемною лачугой коменданта. Что за причина такой разницы? Почему тамъ роскошь, а здсь убожество? Почему для одного все и ничего для другого? Объяснили мн это тмъ, что военно-народное управленіе у высшей туркестанской администраціи, какъ ея созданіе и любимое дтище, всегда будто бы было въ «фавор», а строевая часть оставалась въ загон, въ черномъ тл, и потому-де для перваго не жалли средствъ, благо они шли изъ народныхъ сборовъ, а у послдней усчитывали каждую копйку, такъ какъ отпуски на нее идутъ изъ общаго бюджета военнаго министерства. Не берусь судить, такъ ли оно или не такъ, но повторяю, разница между палаццо одного и мазанкой другого кидается въ глаза не только русскимъ, но и туземцамъ.
16 декабря.
Отдохнувъ на станціи, тронулись въ одиннадцатомъ часу утра въ дальнйшій путь, къ горному ущелью, мимо русскаго кладбища, поддерживаемаго въ большомъ порядк.
Справа тянется Нуратинскій хребетъ; вершины его невысоки и большею частью совершенно голы; каменистая почва на склонахъ отличается черно-бурымъ цвтомъ, отчего и произошло мстное названіе сего хребта «Кара-тауа», то есть черныя горы. По лвую же сторону ущелья грозно и сурово вздымались къ небу скалистыя, зубчатыя вершины Мальгусара, одного изъ большихъ отроговъ хребта Туркестанскаго. Склоны Мальгусара въ нижней своей части казались сизыми, затмъ средняя часть ихъ была подернута хлопьями блуждающихъ жемчужно-блыхъ облаковъ, а заоблачныя, покрытыя снгами выси блистали въ солнечныхъ лучахъ ослпительнымъ свтомъ.
Посл двухъ короткихъ и невысокихъ переваловъ, находящихся въ предгорьяхъ, мы втянулись въ ущелье, отдляющее Мальгусаръ отъ Кара-тау. По ущелью извивается быстрая горная рчка Санзаръ, названная русскими Змйкой. Мстами опа течетъ между отвсными и довольно. высокими обрывами, мстами же въ совершенно плоскихъ пологихъ берегахъ, усянныхъ мелкою, разноцвтною галькой. Дорога нсколько разъ перескаетъ Змйку по неглубокимъ бродамъ, не выше какъ по ступицу.
Чмъ дальше, тмъ тсне становится ущелье. Горы, сдвигающіяся вокругъ, состоятъ изъ сплошныхъ каменныхъ глыбъ аспиднаго и бураго цвта. Въ иныхъ мстахъ выщербившійся и вывтрившійся камень иметъ видъ наваленныхъ въ кучу щепъ, досокъ и трухлявыхъ бревенъ; въ другихъ каменныя плиты стоятъ торчмя, словно намогильные турецкіе памятники, въ третьихъ отвсы горъ представляются какъ бы остатками разрушенной гигантской стны, въ которой массивные пласты камня лежатъ одинъ на другомъ, въ род кйрпйчной кладки почти правильными кубами. Общій видъ этихъ горъ отчасти напоминаетъ мн суровыя скалы Адена: какъ тамъ, такъ и здсь, ни на вершинахъ, ни по склонамъ не замчается ни малйшей зелени, все голо и мертвенно-угрюмо, и тотъ же самый колоритъ лежитъ на скалахъ, тотъ же черно-бурый камень, какъ бы опаленный и закопченный дымящимися языками большого пламени. Но этимъ сходство и кончается. Въ Аден смерть царитъ и на долинахъ, гд точно такъ же какъ и по горамъ не встртите вы ни малйшей травинки; здсь же, напротивъ, дно ущелья, вьющееся въ вид узкой долинки, представляетъ почти сплошь окопанные участки воздланной почвы, на которой торчатъ сухіе стебли сорго и остатки другихъ хозяйственныхъ растеній. Тамъ и сямъ ютятся подъ склонами горъ то небольшіе кишлаки, то отдльныя сакли; видна жизнь, и дятельный трудъ сказывается всюду, гд лишь усплъ человкъ отвоевать у камня клочокъ удобной и доступной орошенію почвы.
Въ двнадцати верстахъ отъ Ключеваго съузившееся ущелье какъ бы совсмъ запираетъ вамъ выходъ; но это только такъ кажется, а когда подъдешь ближе, то видишь, что тутъ выступили впередъ, одна къ другой навстрчу, дв громадныя отвсныя скалы, толща коихъ состоитъ изъ одного сплошнаго камня. Здсь, очевидно, произошла нкогда грандіозная геологическая драма, когда единый горный кряжъ разорвался надвое, раздвинулся нсколько въ об стороны и образовалъ уэкій проходъ, орошаемый нын Санзаромъ. Это и есть знаменитыя Тамерлановы ворота, носящія, по мстному, довольно загадочное названіе «Илянъ-Оти» что въ перевод значитъ: змя прошла.