В мире исканий(изд.1949)

Охотников Вадим Дмитриевич

На бумаге с начатым чертежом он видит странное изображение, не имеющее никакого отношения к техни­ке. Какое-то уродливое животное нарисовано в углу. Внизу, под чертежом, опять то же животное, оскалившее зубы.

У двух соседних столиков он видит опять на черте­жах изображения непонятных животных. Как будто все трое сговорились нарисовать одно и то же. Это приводит главного инженера в ярость.

— Безобразие! — бормочет он, выходя из конструк­торского бюро. — Возмутительно!

***

Вскоре

главинж, как и ожидал Батя, действительно вошел в помещение парткома.

— Безобразие! — было его первое слово. — Игруш­ками у нас народ занимается во время работы!

— Притвори дверь-то сначала, — спокойно прогово­рил Батя, приподымаясь навстречу своему другу. — Кто, говоришь, занимается игрушками?

— Ты понимаешь, у меня не хватает людей! — про­должал главинж, расхаживая по комнате. — Вот эти трое, что недавно прибыли на практику… я на них надеялся. А они в рабочее время занимаются тем, что рисуют на чертежах каких-то, бегемотов.

— Бегемотов? — удивился Батя.

— Да, бегемотов… В зоологический сад их нужно было бы направить, а не к нам.

— И хорошо нарисованы? — улыбаясь, продолжал Батя.

Геворкян остановился на минуту, внимательно по­смотрел на Батю, пожал плечами и начала снова ходить по комнате.

Он принялся излагать Бате все трудности, с какими уже встретился и, наверное, встретится в дальнейшем, при осуществлении нового проекта. Трудностей было так много, что говорить о них можно было бы очень долго. Но неожиданно в дверь постучали, и на пороге появился дежурный вахтер.

— Товарищ главный инженер, — проговорил он, ко­сясь на Батю, — тут вот из окна видно, как двигается ске­лет… В шестой лаборатории…— Что? — удивился Геворкян.

— В неурочное время работают, — продолжал вах­тер, хорошо известный всему институту старик Панферыч. — В темноте сидят и этим самым скелетом зани­жаются.

Геворкян вышел из комнаты вслед за вахтером.

Они проходили по длинному и слабо освещенному коридору. Гулко разносилось по нему эхо, повторяя шарканье шагов и пыхтение Панферыча. Наконец у одного из окон Панферыч остановился.

Остановился и Геворкян.

Напротив была видна темная стена соседнего корпу­са, расположенного совсем рядом. В больших квадрат­ных окнах здания кое-где отражались звезды. По-видимому, начинала всходить луна, так как соседняя крыша уже серебрилась слабым, чуть розоватым светом. В од­ном из окон, внизу, было отчетливо видно зеленоватое фосфоресцирующее сияние. Черные сильно увеличенные тени иногда появлялись в окне и быстро исчезали.

Но не фосфоресцирующее сияние и не тени удивляли главинжа. Его поражало нечто другое. В глубине комна­ты виднелся скелет, зеленый, светящийся.

Позвоночник, ряд ребер и маленький череп беспре­рывно двигались. Особенно широкими пульсирующими движениями

извивался позвоночник. Череп же через равные промежутки времени совершал однообразные повороты. Геворкяну показалось, что он видит даже оскал зубов.

— Что за чертовщина! Пойдем туда, — прогово­рил он.

Они почти бегом спустились по лестнице. Но ближай­шая выходная дверь оказалась закрытой. Пришлось сно­ва подыматься наверх, бежать по коридору и опять спускаться по другой лестнице.

Теперь им осталось пересечь большой институтский двор, чтобы обогнуть корпус, из которого они только что вышли. Вот уже и вход в лабораторию. Главинж резко дергает дверную ручку. Но дверь не подается: она закры­та на ключ!

Через несколько минут, когда на место происшествия прибыл начальник институтской охраны с ключами и Геворкяну наконец удалось проникнуть в закрытое по­мещение, в нем никого не оказалось.

ГЛАВА ВТОРА Я

“ ТРИ МУШКЕТЕРА ”

Рано утром перед дверью в приемную главного ин­женера остановились трое.

— Ты начнешь, Ермолай? — спросил один из них.

— Нет уж! Идея в основном твоя, — ответил второй грубоватым баском, делая ударение на “о”. — Как ты думаешь, Гога? — добавил он через некоторое время.

— Гм… гм… — произнес Гога, внимательно разгля­дывая потолок.

— Вот видишь, Сашенька! — радостно пробасил Ер­молай. — Гога со мной согласен. Придется начинать тебе.

Затем все трое, один за другим, вошли в приемную и, стараясь не шуметь, уселись на диване.

“По ранжиру сидят”, подумал, взглянув на них, ожи­давший своей очереди начальник институтской охраны.

Действительно, самый высокий из друзей, Александр Корелин, юноша с голубыми мечтательными глазами, сидел с краю. Посредине находился Ермолай Богдыха­нов, широкоплечий и грузный, с лицом немного озорным и хитрым. Ниже всех ростом был Гога Шереметьев, юноша очень серьезный и сосредоточенный. Даже те­перь, всего только рассматривая потолок, делал он это необычайно внимательно и с глубокомысленным видом.

Все трое были студентами машиностроительного ин­ститута и недавно прибыли сюда на практику.

— Ну, как нравится вам у нас работать? — спросила секретарша, обращаясь к студентам.

— Ничего, спасибо, — ответил Корелин. — Мы очень довольны. Разве вот…

Корелин запнулся, так как из кабинета послышался голос главинжа. Геворкян, видно, с кем-то спорил и гово­рил так громко, таким тоном, что практикантам показа­лось, будто хозяин кабинета чем-то очень недоволен.

Встревоженные студенты переглянулись. Между тем секретарша продолжала сидеть совершенно спокойно, не обращая внимания на крики.